Неточные совпадения
«Кроме формального развода, можно было еще поступить,
как Карибанов, Паскудин и этот добрый Драм, то есть разъехаться с женой», продолжал он думать, успокоившись; но и эта мера представляла те же неудобства noзopa,
как и при разводе, и главное — это, точно так же
как и формальный развод,
бросало его жену в объятия Вронского. «Нет, это невозможно, невозможно! — опять принимаясь перевертывать свой плед, громко заговорил он. — Я не могу быть несчастлив, но и она и он не должны быть счастливы».
Гувернантка имела особенно строгий вид. Сережа пронзительно,
как это часто бывало с ним, вскрикнул: «А, мама!» и остановился в нерешительности: итти ли к матери здороваться и
бросить цветы, или доделать венок и с цветами итти.
Он не верит и в мою любовь к сыну или презирает (
как он всегда и подсмеивался), презирает это мое чувство, но он знает, что я не
брошу сына, не могу
бросить сына, что без сына не может быть для меня жизни даже с тем, кого я люблю, но что,
бросив сына и убежав от него, я поступлю
как самая позорная, гадкая женщина, — это он знает и знает, что я не в силах буду сделать этого».
— Только если бы не жалко
бросить, что заведено… трудов положено много… махнул бы на всё рукой, продал бы, поехал бы,
как Николай Иваныч… Елену слушать, — сказал помещик с осветившею его умное старое лицо приятною улыбкой.
— Если хорошенько разобрать историю этой девушки, то вы найдете, что эта девушка
бросила семью, или свою, или сестрину, где бы она могла иметь женское дело, — неожиданно вступая в разговор, сказала с раздражительностью Дарья Александровна, вероятно догадываясь,
какую девушку имел в виду Степан Аркадьич.
«Что-нибудь еще в этом роде», сказал он себе желчно, открывая вторую депешу. Телеграмма была от жены. Подпись ее синим карандашом, «Анна», первая бросилась ему в глаза. «Умираю, прошу, умоляю приехать. Умру с прощением спокойнее», прочел он. Он презрительно улыбнулся и
бросил телеграмму. Что это был обман и хитрость, в этом,
как ему казалось в первую минуту, не могло быть никакого сомнения.
Ему казалось, что он понимает то, чего она никак не понимала: именно того,
как она могла, сделав несчастие мужа,
бросив его и сына и потеряв добрую славу, чувствовать себя энергически-веселою и счастливою.
Василий Лукич между тем, не понимавший сначала, кто была эта дама, и узнав из разговора, что это была та самая мать, которая
бросила мужа и которую он не знал, так
как поступил в дом уже после нее, был в сомнении, войти ли ему или нет, или сообщить Алексею Александровичу.
Нельзя было не делать дел Сергея Ивановича, сестры, всех мужиков, ходивших за советами и привыкших к этому,
как нельзя
бросить ребенка, которого держишь уже на руках. Нужно было позаботиться об удобствах приглашенной свояченицы с детьми и жены с ребенком, и нельзя было не быть с ними хоть малую часть дня.
Неточные совпадения
Почувствовавши себя на воле, глуповцы с какой-то яростью устремились по той покатости, которая очутилась под их ногами. Сейчас же они вздумали строить башню, с таким расчетом, чтоб верхний ее конец непременно упирался в небеса. Но так
как архитекторов у них не было, а плотники были неученые и не всегда трезвые, то довели башню до половины и
бросили, и только, быть может, благодаря этому обстоятельству избежали смешения языков.
Она
как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать в эту минуту и, подышав им досыта,
бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет!
Я понял его: бедный старик, в первый раз от роду, может быть,
бросил дела службы для собственной надобности, говоря языком бумажным, — и
как же он был награжден!
Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и
бросил, — тогда
как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней, и я вам прочел ее эпитафию.
Я взял со стола,
как теперь помню, червонного туза и
бросил кверху: дыхание у всех остановилось; все глаза, выражая страх и какое-то неопределенное любопытство, бегали от пистолета к роковому тузу, который, трепеща на воздухе, опускался медленно; в ту минуту,
как он коснулся стола, Вулич спустил курок… осечка!