Неточные совпадения
— Ах, Боже мой, это
было бы так глупо! — сказала Анна, и опять густая краска удовольствия выступила на ее лице, когда она услыхала занимавшую ее мысль, выговоренную словами. — Так вот, я и уезжаю, сделав себе
врага в Кити, которую я так полюбила. Ах, какая она милая! Но ты поправишь это, Долли? Да!
—
Врага? Это не может
быть.
«Ведь всё это
было и прежде; но отчего я не замечала этого прежде?» — сказала себе Анна. — Или она очень раздражена нынче? А в самом деле, смешно: ее цель добродетель, она христианка, а она всё сердится, и всё у нее
враги и всё
враги по христианству и добродетели».
— Я
враг поездок за границу. И изволите видеть: если
есть начало туберкулезного процесса, чего мы знать не можем, то поездка за границу не поможет. Необходимо такое средство, которое бы поддерживало питание и не вредило.
Следовательно, Вронский имел право презирать Левина и потому
был его
враг.
Сережа, и прежде робкий в отношении к отцу, теперь, после того как Алексей Александрович стал его звать молодым человеком и как ему зашла в голову загадка о том, друг или
враг Вронский, чуждался отца. Он, как бы прося защиты, оглянулся на мать. С одною матерью ему
было хорошо. Алексей Александрович между тем, заговорив с гувернанткой, держал сына за плечо, и Сереже
было так мучительно неловко, что Анна видела, что он собирается плакать.
Попытка развода могла привести только к скандальному процессу, который
был бы находкой для
врагов, для клеветы и унижения его высокого положения в свете.
Кроме того, старый Стремов, один из влиятельных людей Петербурга, поклонник Лизы Меркаловой,
был по службе
враг Алексея Александровича.
Стремов
был человек лет пятидесяти, полуседой, еще свежий, очень некрасивый, но с характерным и умным лицом. Лиза Меркалова
была племянница его жены, и он проводил все свои свободные часы с нею. Встретив Анну Каренину, он, по службе
враг Алексея Александровича, как светский и умный человек, постарался
быть с нею, женой своего
врага, особенно любезным.
Они уважали друг друга, но почти во всем
были совершенно и безнадежно несогласны между собою — не потому, чтоб они принадлежали к противоположным направлениям, но именно потому, что
были одного лагеря (
враги их смешивали в одно), но в этом лагере они имели каждый свой оттенок.
— Нет, я не
враг. Я друг разделения труда. Люди, которые делать ничего не могут, должны делать людей, а остальные — содействовать их просвещению и счастью. Вот как я понимаю. Мешать два эти ремесла
есть тьма охотников, я не из их числа.
Происходили ли эти слезы от сознания несправедливости к нему, от любви к дворянству или от натянутости положения, в котором он находился, чувствуя себя окруженным
врагами, но волнение сообщилось, большинство дворян
было тронуто, и Левин почувствовал нежность к Снеткову.
— Я не понимаю, — сказал Сергей Иванович, заметивший неловкую выходку брата, — я не понимаю, как можно
быть до такой степени лишенным всякого политического такта. Вот чего мы, Русские, не имеем. Губернский предводитель — наш противник, ты с ним ami cochon [запанибрата] и просишь его баллотироваться. А граф Вронский… я друга себе из него не сделаю; он звал обедать, я не поеду к нему; но он наш, зачем же делать из него
врага? Потом, ты спрашиваешь Неведовского,
будет ли он баллотироваться. Это не делается.
— Так мучительно думать, что
есть человек почти
враг, с которым тяжело встречаться, — сказал Левин. — Я очень, очень рад.
Неточные совпадения
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет, тут статья особая, // Не скука тут — война! // И сам, и люди вечером // Уйдут, а к Федосеичу // В каморку
враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как
выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно
быть, богатырь».
"
Была в то время, — так начинает он свое повествование, — в одном из городских храмов картина, изображавшая мучения грешников в присутствии
врага рода человеческого.
Был, после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то что внутренние
враги были побеждены и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам
было как-то не по себе, так как о новом градоначальнике все еще не
было ни слуху ни духу. Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и не смели ни за какое дело приняться, потому что не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому начальнику.
Яшенька, с своей стороны, учил, что сей мир, который мы думаем очима своима видети,
есть сонное некое видение, которое насылается на нас
врагом человечества, и что сами мы не более как странники, из лона исходящие и в оное же лоно входящие.
Париж
был взят;
враг человечества навсегда водворен на острове Св.