Неточные совпадения
Все эти дни Долли была одна с детьми. Говорить о своем горе она
не хотела, а с этим горем на душе говорить о постороннем она
не могла. Она знала, что, так или иначе, она Анне выскажет всё, и то ее
радовала мысль о том, как она выскажет, то злила необходимость говорить о своем унижении с ней, его сестрой, и слышать от нее готовые фразы увещания и утешения.
Деньги от купца за лес по второму сроку были получены и еще
не издержаны, Долли была очень мила и добра последнее время, и мысль этого обеда во всех отношениях
радовала Степана Аркадьича.
— Ну полно, Саша,
не сердись! — сказал он ей, робко и нежно улыбаясь. — Ты была виновата. Я был виноват. Я всё устрою. — И, помирившись с женой, он надел оливковое с бархатным воротничком пальто и шляпу и пошел в студию. Удавшаяся фигура уже была забыта им. Теперь его
радовало и волновало посещение его студии этими важными Русскими, приехавшими в коляске.
Сдерживая улыбку удовольствия, он пожал плечами, закрыв глаза, как бы говоря, что это
не может
радовать его. Графиня Лидия Ивановна знала хорошо, что это одна из его главных радостей, хотя он никогда и
не признается в этом.
После партии Вронский и Левин подсели к столу Гагина, и Левин стал по предложению Степана Аркадьича держать на тузы. Вронский то сидел у стола, окруженный беспрестанно подходившими к нему знакомыми, то ходил в инфернальную проведывать Яшвина. Левин испытывал приятный отдых от умственной усталости утра. Его
радовало прекращение враждебности с Вронским, и впечатление спокойствия, приличия и удовольствия
не оставляло его.
Степан Аркадьич испуганно очнулся, чувствуя себя виноватым и уличенным. Но тотчас же он утешился, увидав, что слова: «он спит» относились
не к нему, а к Landau. Француз заснул так же, как Степан Аркадьич. Но сон Степана Аркадьича, как он думал, обидел бы их (впрочем, он и этого
не думал, так уж всё ему казалось странным), а сон Landau
обрадовал их чрезвычайно, особенно графиню Лидию Ивановну.
«Да, надо опомниться и обдумать, — думал он, пристально глядя на несмятую траву, которая была перед ним, и следя за движениями зеленой букашки, поднимавшейся по стеблю пырея и задерживаемой в своем подъеме листом снытки. — Всё сначала, — говорил он себе, отворачивая лист снытки, чтобы он
не мешал букашке, и пригибая другую траву, чтобы букашка перешла на нее. — Что
радует меня? Что я открыл?»
Ее ласковый тон не удивил,
не обрадовал его — она должна была сказать что-нибудь такое, могла бы сказать и более милое. Думая о ней, Клим уверенно чувствовал, что теперь, если он будет настойчив, Лидия уступит ему. Но — торопиться не следует. Нужно подождать, когда она почувствует и достойно оценит то необыкновенное, что возникло в нем.
Ей не хотелось говорить. Он взял ее за руку и пожал; она отвечала на пожатие; он поцеловал ее в щеку, она обернулась к нему, губы их встретились, и она поцеловала его — и все не выходя из задумчивости. И этот, так долго ожидаемый поцелуй
не обрадовал его. Она дала его машинально.
Это было самое тихое и созерцательное время за всю мою жизнь, именно этим летом во мне сложилось и окрепло чувство уверенности в своих силах. Я одичал, стал нелюдим; слышал крики детей Овсянникова, но меня не тянуло к ним, а когда являлись братья, это нимало
не радовало меня, только возбуждало тревогу, как бы они не разрушили мои постройки в саду — мое первое самостоятельное дело.
Неточные совпадения
Довольны наши странники, // То рожью, то пшеницею, // То ячменем идут. // Пшеница их
не радует: // Ты тем перед крестьянином, // Пшеница, провинилася, // Что кормишь ты по выбору, // Зато
не налюбуются // На рожь, что кормит всех.
Конечно, я никогда сего
не требовал, но, признаюсь, такая на всех лицах видная готовность всегда меня
радовала.
И остался бы наш Брудастый на многие годы пастырем вертограда [Вертоград (церковно-славянск.) — сад.] сего и
радовал бы сердца начальников своею распорядительностью, и
не ощутили бы обыватели в своем существовании ничего необычайного, если бы обстоятельство совершенно случайное (простая оплошность)
не прекратило его деятельности в самом ее разгаре.
Недавно я узнал, что Печорин, возвращаясь из Персии, умер. Это известие меня очень
обрадовало: оно давало мне право печатать эти записки, и я воспользовался случаем поставить свое имя над чужим произведением. Дай Бог, чтоб читатели меня
не наказали за такой невинный подлог!
Манилова проговорила, несколько даже картавя, что он очень
обрадовал их своим приездом и что муж ее
не проходило дня, чтобы
не вспоминал о нем.