Неточные совпадения
— Нет, ты
постой,
постой, — сказал он. — Ты пойми, что это для меня вопрос жизни и смерти. Я никогда ни с кем
не говорил об этом. И ни с кем я
не могу говорить об этом, как с тобою. Ведь вот мы с тобой по всему чужие: другие вкусы, взгляды, всё; но я знаю, что ты меня любишь и понимаешь, и
от этого я тебя ужасно люблю. Но, ради Бога, будь вполне откровенен.
Молодая жена его, как рассказывал Венден, — он был женат полгода, — была в церкви с матушкой и, вдруг почувствовав нездоровье, происходящее
от известного положения,
не могла больше
стоять и поехала домой на первом попавшемся ей лихаче-извозчике.
Он сидел на кровати в темноте, скорчившись и обняв свои колени и, сдерживая дыхание
от напряжения мысли, думал. Но чем более он напрягал мысль, тем только яснее ему становилось, что это несомненно так, что действительно он забыл, просмотрел в жизни одно маленькое обстоятельство ― то, что придет смерть, и всё кончится, что ничего и
не стоило начинать и что помочь этому никак нельзя. Да, это ужасно, но это так.
Она вспоминала
не одну себя, но всех женщин, близких и знакомых ей; она вспомнила о них в то единственное торжественное для них время, когда они, так же как Кити,
стояли под венцом с любовью, надеждой и страхом в сердце, отрекаясь
от прошедшего и вступая в таинственное будущее.
— Что ты думаешь? Что ты думаешь обо мне? Ты
не презирай меня. Я
не стою презрения. Я именно несчастна. Если кто несчастен, так это я, — выговорила она и, отвернувшись
от нее, заплакала.
— Это игрушка, — перебил его Левин. — Мировые судьи нам
не нужны. Я в восемь лет
не имел ни одного дела. А какое имел, то было решено навыворот. Мировой судья
от меня в сорока верстах. Я должен о деле, которое
стоит два рубля, посылать поверенного, который
стоит пятнадцать.
Но
стоило только приехать и пожить в Петербурге, в том кругу, в котором он вращался, где жили, именно жили, а
не прозябали, как в Москве, и тотчас все мысли эти исчезали и таяли, как воск
от лица огня.
— Да… нет,
постой. Послезавтра воскресенье, мне надо быть у maman, — сказал Вронский, смутившись, потому что, как только он произнес имя матери, он почувствовал на себе пристальный подозрительный взгляд. Смущение его подтвердило ей ее подозрения. Она вспыхнула и отстранилась
от него. Теперь уже
не учительница Шведской королевы, а княжна Сорокина, которая жила в подмосковной деревне вместе с графиней Вронской, представилась Анне.
— Я, как человек, — сказал Вронский, — тем хорош, что жизнь для меня ничего
не стоит. А что физической энергии во мне довольно, чтобы врубиться в каре и смять или лечь, — это я знаю. Я рад тому, что есть за что отдать мою жизнь, которая мне
не то что
не нужна, но постыла. Кому-нибудь пригодится. — И он сделал нетерпеливое движение скулой
от неперестающей, ноющей боли зуба, мешавшей ему даже говорить с тем выражением, с которым он хотел.
Он шел через террасу и смотрел на выступавшие две звезды на потемневшем уже небе и вдруг вспомнил: «Да, глядя на небо, я думал о том, что свод, который я вижу,
не есть неправда, и при этом что-то я
не додумал, что-то я скрыл
от себя, — подумал он. — Но что бы там ни было, возражения
не может быть.
Стоит подумать, — и всё разъяснится!»
Неточные совпадения
Милон. Душа благородная!.. Нет…
не могу скрывать более моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою своею все таинство души моей. Если мое сердце добродетельно, если
стоит оно быть счастливо,
от тебя зависит сделать его счастье. Я полагаю его в том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу. Взаимная наша склонность…
Вральман. Уталец!
Не постоит на месте, как тикой конь пез усды. Ступай! Форт! [Вон! (
от нем. fort)]
Он
не был ни технолог, ни инженер; но он был твердой души прохвост, а это тоже своего рода сила, обладая которою можно покорить мир. Он ничего
не знал ни о процессе образования рек, ни о законах, по которому они текут вниз, а
не вверх, но был убежден, что
стоит только указать:
от сих мест до сих — и на протяжении отмеренного пространства наверное возникнет материк, а затем по-прежнему, и направо и налево, будет продолжать течь река.
Он решился. Река
не захотела уйти
от него — он уйдет
от нее. Место, на котором
стоял старый Глупов, опостылело ему. Там
не повинуются стихии, там овраги и буераки на каждом шагу преграждают стремительный бег; там воочию совершаются волшебства, о которых
не говорится ни в регламентах, ни в сепаратных предписаниях начальства. Надо бежать!
Но надежды их
не сбылись, и когда поля весной освободились
от снега, то глуповцы
не без изумления увидели, что они
стоят совсем голые.