Неточные совпадения
— Ну, и
тем лучше для него, — сказал Вронский улыбаясь. — А, ты здесь, —
обратился он
к высокому старому лакею матери, стоявшему у двери, — войди сюда.
Еще в
то время, как он подходил
к Анне Аркадьевне сзади, он заметил с радостью, что она чувствовала его приближение и оглянулась было и, узнав его, опять
обратилась к мужу.
И доктор пред княгиней, как пред исключительно умною женщиной, научно определил положение княжны и заключил наставлением о
том, как пить
те воды, которые были не нужны. На вопрос, ехать ли за границу, доктор углубился в размышления, как бы разрешая трудный вопрос. Решение наконец было изложено: ехать и не верить шарлатанам, а во всем
обращаться к нему.
— Вот-вот именно, — поспешно
обратилась к нему княгиня Мягкая. — Но дело в
том, что Анну я вам не отдам. Она такая славная, милая. Что же ей делать, если все влюблены в нее и как тени ходят за ней?
В
то время как скакавшие были призваны в беседку для получения призов и все
обратились туда, старший брат Вронского, Александр, полковник с аксельбантами, невысокий ростом, такой же коренастый, как и Алексей, но более красивый и румяный, с красным носом и пьяным, открытым лицом, подошел
к нему.
«Ты не хотела объясниться со мной, — как будто говорил он, мысленно
обращаясь к ней, —
тем хуже для тебя.
Он, этот умный и тонкий в служебных делах человек, не понимал всего безумия такого отношения
к жене. Он не понимал этого, потому что ему было слишком страшно понять свое настоящее положение, и он в душе своей закрыл, запер и запечатал
тот ящик, в котором у него находились его чувства
к семье, т. е.
к жене и сыну. Он, внимательный отец, с конца этой зимы стал особенно холоден
к сыну и имел
к нему
то же подтрунивающее отношение, как и
к желе. «А! молодой человек!»
обращался он
к нему.
— Подайте чаю да скажите Сереже, что Алексей Александрович приехал. Ну, что, как твое здоровье? Михаил Васильевич, вы у меня не были; посмотрите, как на балконе у меня хорошо, — говорила она,
обращаясь то к тому,
то к другому.
— Положим, княгиня, что это не поверхностное, — сказал он, — но внутреннее. Но не в
том дело — и он опять
обратился к генералу, с которым говорил серьезно, — не забудьте, что скачут военные, которые избрали эту деятельность, и согласитесь, что всякое призвание имеет свою оборотную сторону медали. Это прямо входит в обязанности военного. Безобразный спорт кулачного боя или испанских тореадоров есть признак варварства. Но специализованный спорт есть признак развития.
Все громко выражали свое неодобрение, все повторяли сказанную кем-то фразу: «недостает только цирка с львами», и ужас чувствовался всеми, так что, когда Вронский упал и Анна громко ахнула, в этом не было ничего необыкновенного. Но вслед затем в лице Анны произошла перемена, которая была уже положительно неприлична. Она совершенно потерялась. Она стала биться, как пойманная птица:
то хотела встать и итти куда-то,
то обращалась к Бетси.
— Да, Бог дает крест и дает силу нести его. Часто удивляешься,
к чему тянется эта жизнь… С
той стороны! — с досадой
обратилась она
к Вареньке, не так завёртывавшей ей пледом ноги.
Левин Взял косу и стал примериваться. Кончившие свои ряды, потные и веселые косцы выходили один зa другим на дорогу и, посмеиваясь, здоровались с барином. Они все глядели на него, но никто ничего не говорил до
тех пор, пока вышедший на дорогу высокий старик со сморщенным и безбородым лицом, в овчинной куртке, не
обратился к нему.
Обсудив и отвергнув дуэль, Алексей Александрович
обратился к разводу — другому выходу, избранному некоторыми из
тех мужей, которых он вспомнил.
— Ах, такая тоска была! — сказала Лиза Меркалова. — Мы поехали все ко мне после скачек. И всё
те же, и всё
те же! Всё одно и
то же. Весь вечер провалялись по диванам. Что же тут веселого? Нет, как вы делаете, чтобы вам не было скучно? — опять
обратилась она
к Анне. — Стоит взглянуть на вас, и видишь, — вот женщина, которая может быть счастлива, несчастна, но не скучает. Научите, как вы это делаете?
— «Никак», — подхватил он тонко улыбаясь, — это лучшее средство. — Я давно вам говорю, —
обратился он
к Лизе Меркаловой, — что для
того чтобы не было скучно, надо не думать, что будет скучно. Это всё равно, как не надо бояться, что не заснешь, если боишься бессонницы. Это самое и сказала вам Анна Аркадьевна.
— Я не высказываю своего мнения о
том и другом образовании, — с улыбкой снисхождения, как
к ребенку, сказал Сергей Иванович, подставляя свой стакан, — я только говорю, что обе стороны имеют сильные доводы, — продолжал он,
обращаясь к Алексею Александровичу. — Я классик по образованию, но в споре этом я лично не могу найти своего места. Я не вижу ясных доводов, почему классическим наукам дано преимущество пред реальными.
— Но, — сказал Сергей Иванович, тонко улыбаясь и
обращаясь к Каренину, — нельзя не согласиться, что взвесить вполне все выгоды и невыгоды
тех и других наук трудно и что вопрос о
том, какие предпочесть, не был бы решен так скоро и окончательно, если бы на стороне классического образования не было
того преимущества, которое вы сейчас высказали: нравственного — disons le mot [скажем прямо] — анти-нигилистического влияния.
Когда же встали из-за стола и дамы вышли, Песцов, не следуя за ними,
обратился к Алексею Александровичу и принялся высказывать главную причину неравенства. Неравенство супругов, по его мнению, состояло в
том, что неверность жены и неверность мужа казнятся неравно и законом и общественным мнением.
Между
тем церковнослужители облачились, и священник с дьяконом вышли
к аналою, стоявшему в притворе церкви. Священник
обратился к Левину, что-то сказав. Левин не расслушал
того, что сказал священник.
— Да, удивительное мастерство! — сказал Вронский. — Как эти фигуры на заднем плане выделяются! Вот техника, — сказал он,
обращаясь к Голенищеву и этим намекая на бывший между ними разговор о
том, что Вронский отчаивался приобрести эту технику.
— На другую сторону, — сказала она мужу, — он спит всегда на
той. Переложи его, неприятно звать слуг. Я не могу. А вы не можете? —
обратилась она
к Марье Николаевне.
Он говорил,
обращаясь к Богу: «сделай, если Ты существуешь,
то, чтоб исцелился этот человек (ведь это самое повторялось много раз), и Ты спасешь его и меня».
— Извините, ваше превосходительство, что осмеливаюсь беспокоить вас. Но если прикажете
обратиться к ее превосходительству,
то не благоволите ли сообщить их адрес.
Блестящие нежностью и весельем глаза Сережи потухли и опустились под взглядом отца. Это был
тот самый, давно знакомый тон, с которым отец всегда относился
к нему и
к которому Сережа научился уже подделываться. Отец всегда говорил с ним — так чувствовал Сережа — как будто он
обращался к какому-то воображаемому им мальчику, одному из таких, какие бывают в книжках, но совсем не похожему на Сережу. И Сережа всегда с отцом старался притвориться этим самым книжным мальчиком.
— Ну, что? — спросил он ее, с
тем самым выражением глядя на нее, с которым теперь все
обращались к ней.
— Оно и лучше, Агафья Михайловна, не прокиснет, а
то у нас лед теперь уж растаял, а беречь негде, — сказала Кити, тотчас же поняв намерение мужа и с
тем же чувством
обращаясь к старухе. — Зато ваше соленье такое, что мама говорит, нигде такого не едала, — прибавила она, улыбаясь и поправляя на ней косынку.
— Ну, что, дичь есть? —
обратился к Левину Степан Аркадьич, едва поспевавший каждому сказать приветствие. — Мы вот с ним имеем самые жестокие намерения. — Как же, maman, они с
тех пор не были в Москве. — Ну, Таня, вот тебе! — Достань, пожалуйста, в коляске сзади, — на все стороны говорил он. — Как ты посвежела, Долленька, — говорил он жене, еще раз целуя ее руку, удерживая ее в своей и по трепливая сверху другою.
«Ну, что же, надо же ему как-нибудь говорить с хозяйкой дома», сказал себе Левин. Ему опять что-то показалось в улыбке, в
том победительном выражении, с которым гость
обратился к Кити…
—
То есть как тебе сказать… Стой, стой в углу! —
обратилась она
к Маше, которая, увидав чуть заметную улыбку на лице матери, повернулась было. — Светское мнение было бы
то, что он ведет себя, как ведут себя все молодые люди. Il fait lа сour à une jeune et jolie femme, [Он ухаживает зa молодой и красивой женщиной,] a муж светский должен быть только польщен этим.
— Мы пойдем. Не правда ли? —
обратилась она
к Свияжскому. — Mais il ne faut pas laisser le pauvre Весловский et Тушкевич se morfondre là dans le bateau. [Но не следует заставлять бедного Весловского и Тушкевича томиться в лодке.] Надо послать им сказать. — Да, это памятник, который он оставит здесь, — сказала Анна,
обращаясь к Долли с
тою же хитрою, знающею улыбкой, с которою она прежде говорила о больнице.
Разговор зашел о
том, как Тушкевич с Весловским одни ездили в лодке, и Тушкевич стал рассказывать про последние гонки в Петербурге в Яхт-Клубе. Но Анна, выждав перерыв, тотчас же
обратилась к архитектору, чтобы вывести его из молчания.
— Wünscht man Dochots, so hat man auch Klopots, [Кто хочет иметь доходы,
тот должен иметь хлопоты,] — сказал Васенька Весловский, подтрунивая над Немцем. — J’adore l’allemand, [Обожаю немецкий язык,] —
обратился он опять с
той же улыбкой
к Анне.
Кроме
того, все предметы, которыми занимался Вронский, она изучала по книгам и специальным журналам, так что часто он
обращался прямо
к ней с агрономическим, архитектурными, даже иногда коннозаводческими и спортсменскими вопросами.
Левин подошел, но, совершенно забыв, в чем дело, и смутившись,
обратился к Сергею Ивановичу с вопросом: «куда класть?» Он спросил тихо, в
то время как вблизи говорили, так что он надеялся, что его вопрос не услышат.
Свияжский переносил свою неудачу весело. Это даже не была неудача для него, как он и сам сказал, с бокалом
обращаясь к Неведовскому: лучше нельзя было найти представителя
того нового направления, которому должно последовать дворянство. И потому всё честное, как он сказал, стояло на стороне нынешнего успеха и торжествовало его.
И теперь
тем более, — сказала она с грустным, доверчивым выражением,
обращаясь по внешности
к брату, но, очевидно, только
к Левину.
— Напрасно сделал. Мое писанье — это в роде
тех корзиночек из резьбы, которые мне продавала бывало Лиза Мерцалова из острогов. Она заведывала острогами в этом обществе, —
обратилась она
к Левину. — И эти несчастные делали чудеса терпения.
— Господи, помилуй! прости, помоги! — твердил он как-то вдруг неожиданно пришедшие на уста ему слова. И он, неверующий человек, повторял эти слова не одними устами. Теперь, в эту минуту, он знал, что все не только сомнения его, но
та невозможность по разуму верить, которую он знал в себе, нисколько не мешают ему
обращаться к Богу. Всё это теперь, как прах, слетело с его души.
К кому же ему было
обращаться, как не
к Тому, в Чьих руках он чувствовал себя, свою душу и свою любовь?
— Хорошо, так поезжай домой, — тихо проговорила она,
обращаясь к Михайле. Она говорила тихо, потому что быстрота биения сердца мешала ей дышать. «Нет, я не дам тебе мучать себя», подумала она,
обращаясь с угрозой не
к нему, не
к самой себе, а
к тому, кто заставлял ее мучаться, и пошла по платформе мимо станции.