Неточные совпадения
Матвей
положил руки
в карманы своей жакетки, отставил ногу и молча, добродушно, чуть-чуть улыбаясь, посмотрел на своего барина.
— Дарья Александровна приказали доложить, что они уезжают. Пускай делают, как им, вам то есть, угодно, — сказал он, смеясь только глазами, и,
положив руки
в карманы и склонив голову на бок, уставился на барина.
Вошел секретарь, с фамильярною почтительностью и некоторым, общим всем секретарям, скромным сознанием своего превосходства пред начальником
в знании дел, подошел с бумагами к Облонскому и стал, под видом вопроса, объяснять какое-то затруднение. Степан Аркадьич, не дослушав,
положил ласково свою руку на рукав секретаря.
— Вот
в чем.
Положим, ты женат, ты любишь жену, но ты увлекся другою женщиной…
Матери не нравились
в Левине и его странные и резкие суждения, и его неловкость
в свете, основанная, как она
полагала, на гордости, и его, по ее понятиям, дикая какая-то жизнь
в деревне, с занятиями скотиной и мужиками; не нравилось очень и то, что он, влюбленный
в ее дочь, ездил
в дом полтора месяца, чего-то как будто ждал, высматривал, как будто боялся, не велика ли будет честь, если он сделает предложение, и не понимал, что, ездя
в дом, где девушка невеста, надо было объясниться.
Он прикинул воображением места, куда он мог бы ехать. «Клуб? партия безика, шампанское с Игнатовым? Нет, не поеду. Château des fleurs, там найду Облонского, куплеты, cancan. Нет, надоело. Вот именно за то я люблю Щербацких, что сам лучше делаюсь. Поеду домой». Он прошел прямо
в свой номер у Дюссо, велел подать себе ужинать и потом, раздевшись, только успел
положить голову на подушку, заснул крепким и спокойным, как всегда, сном.
То же самое думал ее сын. Он провожал ее глазами до тех пор, пока не скрылась ее грациозная фигура, и улыбка остановилась на его лице.
В окно он видел, как она подошла к брату,
положила ему руку на руку и что-то оживленно начала говорить ему, очевидно о чем-то не имеющем ничего общего с ним, с Вронским, и ему ото показалось досадным.
Когда Анна вошла
в комнату, Долли сидела
в маленькой гостиной с белоголовым пухлым мальчиком, уж теперь похожим на отца, и слушала его урок из французского чтения. Мальчик читал, вертя
в руке и стараясь оторвать чуть державшуюся пуговицу курточки. Мать несколько раз отнимала руку, но пухлая ручонка опять бралась за пуговицу. Мать оторвала пуговицу и
положила ее
в карман.
Она
положила, согнувши, левую руку на его плечо, и маленькие ножки
в розовых башмаках быстро, легко и мерно задвигались
в такт музыки по скользкому паркету.
Из окон комнаты Агафьи Михайловны, старой нянюшки, исполнявшей
в его доме роль экономки, падал свет на снег площадки пред домом. Она не спала еще. Кузьма, разбуженный ею, сонный и босиком выбежал на крыльцо. Лягавая сука Ласка, чуть не сбив с ног Кузьму, выскочила тоже и визжала, терлась об его колени, поднималась и хотела и не смела
положить передние лапы ему на грудь.
Ласка всё подсовывала голову под его руку. Он погладил ее, и она тут же у ног его свернулась кольцом,
положив голову на высунувшуюся заднюю лапу. И
в знак того, что теперь всё хорошо и благополучно, она слегка раскрыла рот, почмокала губами и, лучше уложив около старых зуб липкие губы, затихла
в блаженном спокойствии. Левин внимательно следил за этим последним ее движением.
Всё
в том же духе озабоченности,
в котором она находилась весь этот день, Анна с удовольствием и отчетливостью устроилась
в дорогу; своими маленькими ловкими руками она отперла и заперла красный мешочек, достала подушечку,
положила себе на колени и, аккуратно закутав ноги, спокойно уселась.
— Вы ничего не сказали;
положим, я ничего и не требую, — говорил он, — но вы знаете, что не дружба мне нужна, мне возможно одно счастье
в жизни, это слово, которого вы так не любите… да, любовь…
— А, нашла! Вот умница, — сказал он, вынимая изо рта Ласки теплую птицу и
кладя ее
в полный почти ягдташ. — Нашел, Стива! — крикнул он.
Лошадь не успела двинуться, как Вронский гибким и сильным движением стал
в стальное, зазубренное стремя и легко, твердо
положил свое сбитое тело на скрипящее кожей седло.
—
Положим, княгиня, что это не поверхностное, — сказал он, — но внутреннее. Но не
в том дело — и он опять обратился к генералу, с которым говорил серьезно, — не забудьте, что скачут военные, которые избрали эту деятельность, и согласитесь, что всякое призвание имеет свою оборотную сторону медали. Это прямо входит
в обязанности военного. Безобразный спорт кулачного боя или испанских тореадоров есть признак варварства. Но специализованный спорт есть признак развития.
Левин шел всё так же между молодым малым и стариком. Старик, надевший свою овчинную куртку, был так же весел, шутлив и свободен
в движениях.
В лесу беспрестанно попадались березовые, разбухшие
в сочной траве грибы, которые резались косами. Но старик, встречая гриб, каждый раз сгибался, подбирал и
клал зa пазуху. «Еще старухе гостинцу», приговаривал он.
— Я нахожу, что ты прав отчасти. Разногласие наше заключается
в том, что ты ставишь двигателем личный интерес, а я
полагаю, что интерес общего блага должен быть у всякого человека, стоящего на известной степени образования. Может быть, ты и прав, что желательнее была бы заинтересованная материально деятельность. Вообще ты натура слишком ргіmesautière, [импульсивная,] как говорят Французы; ты хочешь страстной, энергической деятельности или ничего.
—
Положим, какой-то неразумный ridicule [смешное] падает на этих людей, но я никогда не видел
в этом ничего, кроме несчастия, и всегда сочувствовал ему», сказал себе Алексей Александрович, хотя это и было неправда, и он никогда не сочувствовал несчастиям этого рода, а тем выше ценил себя, чем чаще были примеры жен, изменяющих своим мужьям.
В кабинете Алексей Александрович прошелся два раза и остановился у огромного письменного стола, на котором уже были зажжены вперед вошедшим камердинером шесть свечей, потрещал пальцами и сел, разбирая письменные принадлежности.
Положив локти на стол, он склонил на бок голову, подумал с минуту и начал писать, ни одной секунды не останавливаясь. Он писал без обращения к ней и по-французски, упоребляя местоимение «вы», не имеющее того характера холодности, который оно имеет на русском языке.
«Если я сказал оставить мужа, то это значит соединиться со мной. Готов ли я на это? Как я увезу ее теперь, когда у меня нет денег?
Положим, это я мог бы устроить… Но как я увезу ее, когда я на службе? Если я сказал это, то надо быть готовым на это, то есть иметь деньги и выйти
в отставку».
Алексей Александрович вошел
в залу заседания, поздоровался с членами и председателем, как и обыкновенно, и сел на свое место,
положив руку на приготовленные пред ним бумаги.
Он
полагал, что жизнь человеческая возможна только за границей, куда он и уезжал жить при первой возможности, а вместе с тем вел
в России очень сложное и усовершенствованное хозяйство и с чрезвычайным интересом следил за всем и знал всё, что делалось
в России.
Для того же, чтобы теоретически разъяснить всё дело и окончить сочинение, которое, сообразно мечтаниям Левина, должно было не только произвести переворот
в политической экономии, но совершенно уничтожить эту науку и
положить начало новой науке — об отношениях народа к земле, нужно было только съездить за границу и изучить на месте всё, что там было сделано
в этом направлении и найти убедительные доказательства, что всё то, что там сделано, — не то, что нужно.
Она
положила обе руки на его плечи и долго смотрела на него глубоким, восторженным и вместе испытующим взглядом. Она изучала его лицо за то время, которое она не видала его. Она, как и при всяком свидании, сводила
в одно свое воображаемое мое представление о нем (несравненно лучшее, невозможное
в действительности) с ним, каким он был.
― Их здесь нет, ― сказала она, затворяя ящик; но по этому движению он понял, что угадал верно и, грубо оттолкнув ее руку, быстро схватил портфель,
в котором он знал, что она
клала самые нужные бумаги. Она хотела вырвать портфель, но он оттолкнул ее.
— Но
в том и вопрос, — перебил своим басом Песцов, который всегда торопился говорить и, казалось, всегда всю душу
полагал на то, о чем он говорил, —
в чем
полагать высшее развитие? Англичане, Французы, Немцы — кто стоит на высшей степени развития? Кто будет национализовать один другого? Мы видим, что Рейн офранцузился, а Немцы не ниже стоят! — кричал он. — Тут есть другой закон!
— Но
в чем же мы должны
полагать признаки истинного образования? — сказал Песцов.
— Совершенно справедливо, — подтвердил Алексей Александрович. — Вопрос, я
полагаю, состоит только
в том, способные ли они к этим обязанностям.
— Я
полагаю, что основания такого взгляда лежат
в самой сущности вещей, — сказал он и хотел пройти
в гостиную; но тут вдруг неожиданно заговорил Туровцын, обращаясь к Алексею Александровичу.
— Я
полагаю, что муж передал вам те причины, почему я считаю нужным изменить прежние свои отношения к Анне Аркадьевне, — сказал он, не глядя ей
в глаза, а недовольно оглядывая проходившего через гостиную Щербацкого.
Левин попробовал отпить кофе и
положить калач
в рот, но рот его решительно не знал, что делать с калачом.
Сделав большой круг по Газетному переулку и Кисловке, он вернулся опять
в гостиницу и,
положив пред собой часы, сел, ожидая двенадцати.
Присутствие княгини Тверской, и по воспоминаниям, связанным с нею, и потому, что он вообще не любил ее, было неприятно Алексею Александровичу, и он пошел прямо
в детскую.
В первой детской Сережа, лежа грудью на столе и
положив ноги на стул, рисовал что-то, весело приговаривая. Англичанка, заменившая во время болезни Анны француженку, с вязаньем миньярдиз сидевшая подле мальчика, поспешно встала, присела и дернула Сережу.
Говорить им не о чем было, как всегда почти
в это время, и она,
положив на стол руку, раскрывала и закрывала ее и сама засмеялась, глядя на ее движение.
Так как смолоду у него была способность к живописи и так как он, нe зная, куда тратить свои деньги, начал собирать гравюры, он остановился на живописи, стал заниматься ею и
в нее
положил тот незанятый запас желаний, который требовал удовлетворения.
И понимаете,
в старину человек, хотевший образоваться,
положим, Француз, стал бы изучать всех классиков: и богословов, и трагиков, и историков, и философов, и понимаете весь труд умственный, который бы предстоял ему.
— Да, но
в таком случае, если вы позволите сказать свою мысль… Картина ваша так хороша, что мое замечание не может повредить ей, и потом это мое личное мнение. У вас это другое. Самый мотив другой. Но возьмем хоть Иванова. Я
полагаю, что если Христос сведен на степень исторического лица, то лучше было бы Иванову и избрать другую историческую тему, свежую, нетронутую.
Левин
положил брата на спину, сел подле него и не дыша глядел на его лицо. Умирающий лежал, закрыв глаза, но на лбу его изредка шевелились мускулы, как у человека, который глубоко и напряженно думает. Левин невольно думал вместе с ним о том, что такое совершается теперь
в нем, но, несмотря на все усилия мысли, чтоб итти с ним вместе, он видел по выражению этого спокойного строгого лица и игре мускула над бровью, что для умирающего уясняется и уясняется то, что всё так же темно остается для Левина.
Михаил Васильевич Слюдин, правитель дел, был простой, умный, добрый и нравственный человек, и
в нем Алексей Александрович чувствовал личное к себе расположение; но пятилетняя служебная их деятельность
положила между ними преграду для душевных объяснений.
— Если вы спрашиваете моего совета, — сказала она, помолившись и открывая лицо, — то я не советую вам делать этого. Разве я не вижу, как вы страдаете, как это раскрыло ваши раны? Но,
положим, вы, как всегда, забываете о себе. Но к чему же это может повести? К новым страданиям с вашей стороны, к мучениям для ребенка? Если
в ней осталось что-нибудь человеческое, она сама не должна желать этого. Нет, я не колеблясь не советую, и, если вы разрешаете мне, я напишу к ней.
— Вы мне не сказали, когда развод.
Положим, я забросила свой чепец через мельницу, но другие поднятые воротники будут вас бить холодом, пока вы не женитесь. И это так просто теперь. Ça se fait. [Это обычно.] Так вы
в пятницу едете? Жалко, что мы больше не увидимся.
— Мы знакомы, — сказала она,
кладя свою маленькую руку
в огромную руку конфузившегося (что так странно было при его громадном росте и грубом лице) Яшвина.
—
Положим, но труд
в том смысле, что деятельность его дает результат — дорогу. Но ведь ты находишь, что дороги бесполезны.
— Ну, так я тебе скажу: то, что ты получаешь за свой труд
в хозяйстве лишних,
положим, пять тысяч, а наш хозяин мужик, как бы он ни трудился, не получит больше пятидесяти рублей, точно так же бесчестно, как то, что я получаю больше столоначальника и что Мальтус получает больше дорожного мастера. Напротив, я вижу какое-то враждебное, ни на чем не основанное отношение общества к этим людям, и мне кажется, что тут зависть…
Мать взглянула на нее. Девочка разрыдалась, зарылась лицом
в коленях матери, и Долли
положила ей на голову свою худую, нежную руку.
— Я
полагаю… — начала было Дарья Александровна, но
в это время Васенька Весловский, наладив коба на галоп с правой ноги, грузно шлепаясь
в своей коротенькой жакетке о замшу дамского седла, прогалопировал мимо них.
Дамы раскрыли зонтики и вышли на боковую дорожку. Пройдя несколько поворотов и выйдя из калитки, Дарья Александровна увидала пред собой на высоком месте большое, красное, затейливой формы, уже почти оконченное строение. Еще не окрашенная железная крыша ослепительно блестела на ярком солнце. Подле оконченного строения выкладывалось другое, окруженное лесами, и рабочие
в фартуках на подмостках
клали кирпичи и заливали из шаек кладку и равняли правилами.
Сергей Иванович вложил руку
в ящик,
положил куда-то свой шар и, дав место Левину, остановился тут же.
Левин подошел, но, совершенно забыв,
в чем дело, и смутившись, обратился к Сергею Ивановичу с вопросом: «куда
класть?» Он спросил тихо,
в то время как вблизи говорили, так что он надеялся, что его вопрос не услышат.