Неточные совпадения
Вот почему и не могут верующие в благо личной жизни поверить в учение Христа. И все усилия их поверить этому всегда останутся тщетны. Чтобы поверить, — им надо
изменить свой взгляд на жизнь. А пока они не
изменили его, дела их будут всегда совпадать с их
верой, а не с их желаниями и словами.
Христос на требование учеников, показавшее ему всё непонимание ими его учения, не приказывает им верить, т. е.
изменить ту оценку благ и зол жизни, которая вытекает из его учения (он знает, что это невозможно), а разъясняет им тот смысл жизни, на котором зиждется
вера, т. е. истинная оценка того, что хорошо и дурно, важно и неважно.
Только теперь я понимаю это и верю в это, и
вера эта
изменила всю мою оценку хорошего и высокого, дурного и низкого в жизни.
Я верю в это, и
вера эта
изменяет всю мою прежнюю оценку хорошего и высокого, дурного и низкого в жизни.
Понимая это, я верю, что клятва губит благо мое и других людей; и
вера эта
изменяет мою оценку хорошего и дурного, высокого и низкого.
И
вера эта
изменила мою оценку хорошего и дурного, высокого и низкого.
И
вера эта
изменила всю мою оценку хорошего и дурного, высокого и низкого.
Дай только Бог счастия, и не
изменяй вере отцов твоих, а нам желательно, наконец, иметь внука Никитку.
Не должно ли было это просто значить, что человек, имевший от природы добрую совесть, немножко пораздвинул свой умственный кругозор и, не
изменяя вере отцов своих, попытался иметь свое мнение о духе закона, сокрываемом буквою, — стал больше заботиться об очищении своего сердца, чем об умывании рук и полоскании скляниц, — и вот дело готово: он «опасный вольнодумец», которого фарисейский талмудизм стремится разорить, уничтожить и стереть с лица земли.
Неточные совпадения
«Это новое чувство не
изменило меня, не осчастливило, не просветило вдруг, как я мечтал, — так же как и чувство к сыну. Никакого сюрприза тоже не было. А
вера — не
вера — я не знаю, что это такое, — но чувство это так же незаметно вошло страданиями и твердо засело в душе.
И язык
изменяет ей на каждом шагу; самый образ проявления самоволия мысли и чувства, — все, что так неожиданно поразило его при первой встрече с ней, весь склад ума, наконец, характер, — все давало ей такой перевес над бабушкой, что из усилия Татьяны Марковны — выручить
Веру из какой-нибудь беды, не вышло бы ровно ничего.
— Без грозы не обойдется, я сильно тревожусь, но, может быть, по своей доброте, простит меня. Позволяю себе вам открыть, что я люблю обеих девиц, как родных дочерей, — прибавил он нежно, — обеих на коленях качал, грамоте вместе с Татьяной Марковной обучал; это — как моя семья. Не
измените мне, — шепнул он, — скажу конфиденциально, что и
Вере Васильевне в одинаковой мере я взял смелость изготовить в свое время, при ее замужестве, равный этому подарок, который, смею думать, она благосклонно примет…
Средство или ключ к ее горю, если и есть — в руках самой
Веры, но она никому не вверяет его, и едва теперь только, когда силы
изменяют, она обронит намек, слово, и опять в испуге отнимет и спрячется. Очевидно — она не в силах одна рассечь своего гордиева узла, а гордость или привычка жить своими силами — хоть погибать, да жить ими — мешает ей высказаться!
Но ужас охватил
Веру от этой снисходительности. Ей казалось, как всегда, когда совесть тревожит, что бабушка уже угадала все и ее исповедь опоздает. Еще минута, одно слово — и она кинулась бы на грудь ей и сказала все! И только силы
изменили ей и удержали, да еще мысль — сделать весь дом свидетелем своей и бабушкиной драмы.