Неточные совпадения
Он говорит: «
не противьтесь
злу; и,
делая так, вперед знайте, что могут найтись люди, которые, ударив вас по одной щеке и
не встретив отпора, ударят и по другой; отняв рубаху, отнимут и кафтан; воспользовавшись вашей работой, заставят еще работать; будут брать без отдачи…
Вам сказано: зуб за зуб, а я говорю:
не противься
злу или
злому, и, что бы с тобой ни
делали злые, терпи, отдавай, но
не противься
злу или
злым.
Не противься
злому — значит
не противься
злому никогда, т. е. никогда
не делай насилия, т. е. такого поступка, который всегда противоположен любви.
Суды
не прощают, а наказывают,
делают не добро, а
зло тем, которых они называют врагами общества.
Но этого тоже нет, напротив, ясно по связи речи, что, говоря:
не судите, Христос говорит именно о судах, учреждениях: по Матфею и Луке, перед тем, чтобы сказать:
не судите и
не осуждайте, он говорит:
не противьтесь
злому, терпите
зло,
делайте добро всем.
И после этой ссылки на уголовный закон говорит: а вы
делайте не так,
не противьтесь
злому, и потом уже говорит:
не судите.
Восстановив в своем воображении положение первых христиан среди язычников, каждый легко поймет, что запрещать суды гонимым человеческими судами христианам
не могло приходить в голову. Только при случае они могли коснуться этого
зла, отрицая основы его, как они
делают это.
И так как слова эти принято понимать только как осуждение на словах ближнего, то является затруднение: как
не осуждать?
Зло нельзя
не осуждать. И потому все толкования вертятся на том, что можно и что нельзя осуждать. Говорится о том, что для служителей церкви это нельзя понимать как запрещение судить, что сами апостолы судили (Златоуст и Феофилакт). Говорится о том, что, вероятно, этим словом Христос указывает на иудеев, которые обвиняли ближних в малых грехах, а сами
делали большие.
Он говорит просто, ясно: тот закон противления
злу насилием, который вы положили в основу своей жизни, ложен и противоестественен; и дает другую основу — непротивления
злу, которая, по его учению, одна может избавить человечество от
зла. Он говорит: вы думаете, что ваши законы насилия исправляют
зло; они только увеличивают его. Вы тысячи лет пытались уничтожить
зло злом и
не уничтожили его, а увеличили его.
Делайте то, что я говорю и
делаю, и узнаете, правда ли это.
Бог сошел на землю; сын бога — одно лицо святой троицы, — вочеловечился, искупил грех Адама; бог этот, нас приучили так думать, должен был сказать что-нибудь таинственно-мистическое, такое, что трудно понять, что можно понять только помощью веры и благодати, и вдруг слова бога так просты, так ясны, так разумны. Бог говорит просто:
не делайте друг другу
зла —
не будет
зла. Неужели так просто откровение бога? Неужели только это сказал бог? Нам кажется, что мы это всё знаем. Это так просто.
Не только то есть жестокость, когда
злым позволяют
делать, что хотят, но и то, когда человека,
не учинившего никакой несправедливости, оставляют страдать невинно без всякой защиты.
Мы гневаемся,
делаем зло людям и, чтобы оправдать себя, говорим, что тот, на кого мы гневаемся, пропащий или безумный человек, И вот этих-то двух слов
не велит Христос говорить о людях и людям.
Говорится о том, как трудно любить врагов —
злых людей, и большею частью делаются поправки к словам Христа; говорится, что нельзя любить врагов, а можно
не желать и
не делать им
зла.
Есть только два пути, говорят нам наши учителя: верить и повиноваться нам и властям и участвовать в том
зле, которое мы учредили, или уйти из мира и идти в монастырь,
не спать и
не есть или на столбе гноить свою плоть, сгибаться и разгибаться и ничего
не делать для людей; или признать учение Христа неисполнимым и потому признать освященную религией беззаконность жизни; или отречься от жизни, что равносильно медленному самоубийству.
Ученики Христа,
не делая никому
зла, могут быть гонимы только
злыми людьми, ученики же мира должны быть гонимы всеми, так как закон жизни учеников мира есть закон борьбы, т. е. гонения друг друга.
«Какая шестая заповедь божия? —
Не убий.
Не убий —
не убивай. — Что бог запрещает этой заповедью? — Запрещает убивать, т. е. лишать жизни человека. — Грех ли наказывать по закону преступника смертью и убивать неприятеля на войне? «
Не грех. Преступника лишают жизни, чтобы прекратить великое
зло, которое он
делает; неприятеля убивают на войне потому, что на войне сражаются за государя и отечество». И этими словами ограничивается объяснение того, почему отменяется заповедь бога. Я
не поверил своим глазам.
Я
не могу
не верить в это и потому
не могу, как я
делал это прежде, признавать блудную похоть естественным и возвышенным свойством человека;
не могу оправдывать ее перед собой моей любовью к красоте, влюбленностью или недостатками своей жены;
не могу уже при первом напоминании о том, что поддаюсь блудной похоти,
не признавать себя в болезненном, неестественном состоянии и
не искать всяких средств, которые могли бы избавить меня от этого
зла.
Если я и теперь могу в минуту забвения подпасть блудной похоти, то
не могу уже, зная тот соблазн, который вводил меня в это
зло, служить ему, как я
делал это прежде.
Христос открыл мне, что третий соблазн, губящий мое благо, есть соблазн клятвы. Я
не могу
не верить в это и потому
не могу уже, как я
делал это прежде, сам клясться кому-нибудь и в чем-нибудь и
не могу уже, как я
делал это прежде, оправдывать себя в своей клятве тем, что в этом нет ничего дурного для людей, что все
делают это, что это нужно для государства, что мне или другим будет хуже, если я откажусь от этого требования. Я знаю теперь, что это есть
зло для меня и для людей, и
не могу
делать его.
Христос открыл мне, что четвертый соблазн, лишающий меня моего блага, есть противление
злу насилием других людей. Я
не могу
не верить, что это есть
зло для меня и других людей, и поэтому
не могу сознательно
делать его и
не могу, как я
делал это прежде, оправдывать это
зло тем, что оно нужно для защиты меня и других людей, для защиты собственности моей и других людей;
не могу уже при первом напоминании о том, что я
делаю насилие,
не отказаться от него и
не прекратить его.
Но мало того, что я знаю теперь, что разделение мое с другими народами есть
зло, губящее мое благо, — я знаю и тот соблазн, который вводил меня в это
зло, и
не могу уже, как я
делал это прежде, сознательно и спокойно служить ему.
Если же истина неизвестна им и они
делают зло, считая его благом, то я знаю истину только для того, чтобы показать ее тем, которые
не знают ее.
«Короче, потому что быстро хожу», — сообразил он. Думалось о том, что в городе живет свыше миллиона людей, из них — шестьсот тысяч мужчин, расположено несколько полков солдат, а рабочих, кажется, менее ста тысяч, вооружено из них, говорят, не больше пятисот. И эти пять сотен держат весь город в страхе. Горестно думалось о том, что Клим Самгин, человек, которому ничего не нужно, который никому
не сделал зла, быстро идет по улице и знает, что его могут убить. В любую минуту. Безнаказанно…
Неточные совпадения
Иной добра
не делает, // И
зла за ним
не видится, // Иного
не поймешь.
— Простить я
не могу, и
не хочу, и считаю несправедливым. Я для этой женщины
сделал всё, и она затоптала всё в грязь, которая ей свойственна. Я
не злой человек, я никогда никого
не ненавидел, но ее я ненавижу всеми силами души и
не могу даже простить ее, потому что слишком ненавижу за всё то
зло, которое она
сделала мне! — проговорил он со слезами злобы в голосе.
Степан Аркадьич знал, что когда Каренин начинал говорить о том, что
делают и думают они, те самые, которые
не хотели принимать его проектов и были причиной всего
зла в России, что тогда уже близко было к концу; и потому охотно отказался теперь от принципа свободы и вполне согласился. Алексей Александрович замолк, задумчиво перелистывая свою рукопись.
— Ты ведь
не признаешь, чтобы можно было любить калачи, когда есть отсыпной паек, — по твоему, это преступление; а я
не признаю жизни без любви, — сказал он, поняв по своему вопрос Левина. Что ж
делать, я так сотворен. И право, так мало делается этим кому-нибудь
зла, а себе столько удовольствия…
И они проводят какую-нибудь мысль, направление, в которое сами
не верят, которое
делает зло; и всё это направление есть только средство иметь казенный дом и столько-то жалованья.