Неточные совпадения
— Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] — проговорила княгиня и, подобрав одною
рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в
лоб.
Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую
руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко
лбу.
— Чорт меня дернул пойти к этой крысе (прозвище офицера), — растирая себе обеими
руками лоб и лицо, говорил он. — Можешь себе представить, ни одной карты, ни одной, ни одной карты не дал.
Она только почувствовала нежную
руку, твердо взявшую ее
руку, и чуть дотронулась до белого
лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы.
— Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! — нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за
руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой
лоб к ее
лбу, дотронулся до нее и так сжал
руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Нежный
лоб был влажен, он дотронулся
рукой до головы — даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок.
— Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за
руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым
лбом и необычайною, странною белизной продолговатого лица.
— Да, — сказала графиня и протянула ему
руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его
лбу, когда он наклонился над ее
рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал
лоб и глаза
рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что-то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая
лоб обеими
руками, спустился до первой площадки.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутою
рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее
лба губами, как бы для того, чтоб узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую бледную
руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят и на бледном
лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительною болью. «Чтò такое эта боль? Зачем боль? Чтò он чувствует? Как у него болит!» думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
В глазах был испуг и тревога. Она несколько раз трогала
лоб рукой и села было к столу, но в ту же минуту встала опять, быстро сдернула с плеч платок и бросила в угол за занавес, на постель, еще быстрее отворила шкаф, затворила опять, ища чего-то глазами по стульям, на диване — и, не найдя, что ей нужно, села на стул, по-видимому, в изнеможении.
Впоследствии я часто стал замечать то же и дома во время его молитвы. Порой он подносил ко
лбу руку, сложенную для креста, отнимал ее, опять прикладывал ко лбу с усилием, как будто что-то вдавливая в голову, или как будто что-то мешает ему докончить начатое. Затем, перекрестившись, он опять шептал много раз «Отче… Отче… Отче…», пока молитва не становилась ровной. Иной раз это не удавалось… Тогда, усталый, он подымался и долго ходил по комнатам, взволнованный и печальный. Потом опять принимался молиться.
Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по
лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул
рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Недурной наружности, в партикулярном платье, ходит этак по комнате, и в лице этакое рассуждение… физиономия… поступки, и здесь (вертит
рукою около
лба)много, много всего.
Склонив свою чернокурчавую голову, она прижала
лоб к холодной лейке, стоявшей на перилах, и обеими своими прекрасными
руками, со столь знакомыми ему кольцами, придерживала лейку.
— Как вам не совестно не дать знать, — сказала она, подавая
руку Сергею Ивановичу и подставляя ему
лоб.
Она взглянула на него серьезно, потом оперла нахмуренный
лоб на
руку и стала читать. Изредка она взглядывала на него, спрашивая у него взглядом: «то ли это, что я думаю?».