Неточные совпадения
— Наконец, надо подумать и о моем семействе, — сердито отталкивая от себя столик и не
глядя на нее, продолжал князь Василий, — ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но,
друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что́ граф, прямо указывая
на его портрет, требовал его к себе?
Князь Андрей строго посмотрел
на нее.
На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел
на ее лоб и волосы, не
глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав. Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за
другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
— Ах, Наташа! — сказала Соня, восторженно и серьезно
глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойною слышать то, что̀ она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому-то
другому, с кем нельзя шутить. — Я полюбила раз твоего брата, и, что̀ бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
— А любовь к ближнему, а самопожертвование? — заговорил Пьер. — Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться, этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для
других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что́ вы говорите. — Князь Андрей молча
глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к
другой даме, то она будет моею женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей,
глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
— Да, да, — подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами
глядя на своего
друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
«Совсем
другая, и всё та же», думал Николай,
глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которою он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и
другую и вспоминал этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полною грудью вдыхал в себя морозный воздух и,
глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
Он так твердо верил в это, что,
глядя на него, и
другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки и трубач и французские гусары молча изредка
глядели друг на друга.
В конце речи Балашева, Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки,
другой подал носовой платок. Наполеон, не
глядя на них, обратился к Балашеву...
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили,
глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи
на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он,
глядя на этих девочек, понял существование
других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его.
Соня вздохнула и ничего не отвечала. Граф, Петя, m-me Schoss, Мавра Кузьминишна, Васильич вошли в гостиную и, затворив двери, все сели и, молча, не
глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
«О Господи, народ-то чтò зверь, где же живому быть!» слышалось в толпе. «И малый-то молодой… должно из купцов, то-то народ!., сказывают не тот… как же не тот… О Господи!..
Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится…», говорили теперь те же люди, с болезненно-жалостным выражением
глядя на мертвое тело с посиневшим измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленною длинною, тонкою шеей.
Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но
другого костра не было, и Пьер, стараясь не
глядеть на Платона, подсел к костру.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но, когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и
глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С
другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела
на воротах.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно
глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, чтò он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал
на нее и придумывал, чтò сказать теперь, чтобы перевести разговор
на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи, и что пора спать.
Ответы, даваемые этою теорией
на исторические вопросы, подобны ответам человека, который,
глядя на двигающееся стадо и не принимая во внимание ни различной доброты пастбища в разных местах поля, ни погони пастуха, судил бы о причинах того или
другого направления стада по тому, какое животное идет впереди стада.