Неточные совпадения
Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до
того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, — кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался
скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца.
Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в
том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму,
тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в
то, чтó Ему угодно было
скрыть от нас,
тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
Смотреть в цепи нечего было, так как и с
того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое
крыло.
Чувство было
тем сильнее, чем более она старалась
скрывать его от других и даже от самой себя.
[Так как неприятель опирается левым
крылом своим на покрытые лесом горы, а правым
крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым
крылом его правое,
то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское
крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, и избегая дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт.
Пьер стал рассказывать о
том, что́ он сделал в своих имениях, стараясь как можно более
скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед
то, что́ он рассказывал, как будто всё
то, что́ сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за
то, что́ рассказывал Пьер.
Она не могла принять
той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только
скрыть его.
— Я слишком мало знаю вашу сестру, — отвечал князь Андрей с насмешливою улыбкой, под которою он хотел
скрыть свое смущение, — чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина,
тем она бывает постояннее, — прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
«Отчего же бы это не могло быть вместе?» иногда, в совершенном затмении, думала она. «Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно», думала она: «сказать
то, что́ было, князю Андрею или
скрыть — одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
— Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! — сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно, — в моем доме, — мерзавка-девчонка, только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и
скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в
том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только
то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит
скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
После измены своей невесты, которая
тем сильнее поразила его, чем старательнее он
скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы
те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжеле были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде.
Он, видимо, хотя и
скрывал это под видом раздражения и презрения, был в отчаянии от
того, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Итак Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь
скрыть ошибки наших военачальников и вследствие
того умаляя славу русского войска и народа) описывают его.
Второе распоряжение состояло в
том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое
крыло русских. Это не могло быть и не было сделано, потому что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова, и не мог обойти и не обошел русской позиции.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и потому Наполеон не мог видеть
того, чтò происходило там,
тем более что дым, сливаясь с туманом,
скрывал всю местность.
— Я не считал себя вправе
скрыть от вашей светлости
того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
Ежели бы она стала
скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может всё
то, что̀ хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
Мысль о
том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из-под ее
крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь в это лето с жестокою ясностью пришла ей в голову.
Несмотря на
то, что мать
скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из-под своего крылышка, Петя понял ее замыслы, и инстинктивно боясь
того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с нею, избегал ее, и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, с которою всегда имел особенную, почти влюбленную, братскую неясность.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал что
то, что̀ ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был,
скрывая имя свое, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его, чтоб или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и
то, что
скрывал сначала — свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана
то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил всё и не уехал из Москвы, а остался в городе,
скрывая свое имя и звание.
По
тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о
том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не
скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
Но представим себе, что человек, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с
тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы
скрыть сущность дела и настаивал бы на
том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах.
— L’Empereur! L’Empereur! Le maréchal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] — и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в
том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание
скрыть его.
В первую же минуту Пьер, невольно, и ей и княжне Марье, и главное самому себе, сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел
скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел
скрыть его,
тем яснее, — яснее, чем самыми определенными словами, — он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю
скрывать от старой графини
то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за всё, чтò она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Она бы желала
скрыть от него
то, чтò она писала, но вместе с
тем и рада была
тому, что он застал ее и что надо сказать ему.