Неточные совпадения
— Я думаю,
не трогаете, — сказала Вера, — потому что в моих поступках никогда ничего
не может быть
дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно
дурною, заревела, как ребенок,
не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но
не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
Разлука, о которой вы говорите так много
дурного, видно,
не имела на вас своего обычного влияния.
— Ну, батюшка Михайло Митрич, — обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), — досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк
не из
дурных… А?
— Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё-таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще
не взят и, надеюсь,
не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы
дурную четверть часа между двух огней.
«Первый встречный показался — и отец и всё забыто, и бежит к верху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя
не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я
не вижу, что этот
дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть
не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван о ней и
не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это…»
— Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilité, sire, [Ваше величество, мы сделаем все, что̀ будет возможно сделать, ваше величество,] — отвечал он весело, тем
не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим
дурным французским выговором.
«Потом, чтó же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4-й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я
не должен подъезжать к нему,
не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него
дурной взгляд,
дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
«Я вас всех люблю и никому
дурного не делала, и что́ вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что-то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.
А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего
дурного про него
не говорит.
Я ничего
не сделал
дурного.
Он был
не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в
дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо решил никогда
не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтоб отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив,
не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно
дурное.
С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом
дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что̀ Пьер
не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что́ управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунскому совету, и потому невозможность быстрого исполнения.
Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только
не делай ничего такого, что́ считается
дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что́ ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы
не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь
дурные последствия.
И потому-то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но
дурные мысли о нем
не оставляли меня.
Ничего
не было
дурного или неуместного в том, что́ они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего-то того самого, что́ составляет соль веселья,
не только
не было, но они и
не знали, что оно бывает.
Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких-то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. — Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего-нибудь
дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер
не мог отказаться и обещался быть.
Новое в них было какое-то беспокойство и иногда несогласие, которого
не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от
дурного положения дел.
— Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был
дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми, но
не знал, как поправить это). — Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
— Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить! Я с мама чуть
не побранилась. И никому никогда
не позволю ничего
дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым
не могла
не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда-нибудь был озабочен
дурным положением дел, требовавших каких-нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Бенефисы,
дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги — никто и ничто
не получало отказа, и ежели бы
не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и
не приходило в голову, чтобы в этом было что-нибудь
дурное.
Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни
не сделал ничего
дурного.
Одно, что́ он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах
не было ничего неблагородного, а обдумать то, что́ выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он
не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и
дурных людей и с спокойною совестью высоко носил голову.
— Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты
не думай
дурное ни про меня, ни про него.
— Я ни про кого
не думаю
дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что́ ж мне делать?
— Я бы желал знать, любили ли вы… — Пьер
не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, — любили ли вы этого
дурного человека?
—
Не называйте его
дурным, — сказала Наташа. — Но я ничего — ничего
не знаю… — Она опять заплакала.
Люди этой партии говорили и думали, что всё
дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии, что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а
не управлять войском, что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализирует 50 тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что
не заснет, и что самые
дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который
не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых
дурных нравов!
24-го числа прояснело после
дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто
не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24-го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень
дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним
не выиграно, и самые плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе
не только
не делал ничего
дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкою улыбкой, учтиво сторонясь пред солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами, так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным, собакам, петухам, козлам, и вообще животным, живущим при воинских командах.
Очевидно было, что l’amour, [любовь,] которую так любил француз, была
не та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда-то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал — одна была l’amour des charretiers, другая l’amour des nigauds); [любовь извощиков, другая любовь
дурней,] l’amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинации уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Он никогда так
не танцовал в Москве и счел бы даже неприличием, mauvais genre [
дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем-нибудь необыкновенным, чем-нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Но он знал тоже (и
не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он
не только
не делает ничего
дурного, но делает что-то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда
не делал в жизни.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и,
не взяв на совесть
дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
Это-то было то, чтò случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла
дурной характер, но Наташа
не интересовалась тем, чтò говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
«C’est grand!» [Это величественно!] — говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни
дурного, а есть «grand», и «
не grand». Grand — хорошо,
не grand — дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких-то особенных существ, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих
не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c’est grand, и душа его покойна.
И никому в голову
не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и
дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
— Маша, — сказала она, робко притянув к себе ее руку. — Маша, ты
не думай, что я
дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
— В Петербург! — повторила она, как бы
не понимая. Но вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. — Мари, — сказала она, — научи, что мне делать: я боюсь быть
дурною. Чтò ты скажешь, то я и буду делать; научи меня…
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы
не только ничего
не считать для себя
дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, — этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке.
Только совсем
дурные и глупые люди, да маленькие дети, из всех домашних,
не понимали этого и чуждались ее.
Николай, хотя без того желания находить всё
дурным, которое было у Денисова, считал также весьма достойным и важным делом посудить о правительстве и считал, что то, что А. назначен министром того-то, а что Б. генерал-губернатором туда-то, и что государь сказал то-то, а министр то-то, что всё это дела очень значительные. И он считал нужным интересоваться этим и расспрашивал Пьера. За расспросами этих двух собеседников разговор
не выходил из этого обычного характера сплетни высших, правительственных сфер.