Неточные совпадения
Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент — зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в
одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Он
один из всех здесь присутствующих лиц очевидно ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а только желал
одного — приведения в
действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов.
Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой, будут даны приказания, соответственные
действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения: но этого не было, и не могло быть, потому что во всё время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен, и ни
одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.
(Вне этого пространства, с
одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны за Утицей было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые
действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.)
— Как же связал
одного такого-то! — крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто
действие это имело какое-то таинственно-угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к
одному вопросу Москвы, когда всё население, как
один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным
действием всю силу своего народного чувства: тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленною.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее
действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая, передаточная шестерня, которая не слышно вертится, есть
одна из существеннейших частей машины.
Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть
действие разрозненных людей против людей жмущихся в кучу.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и
один изредка звонит колокольчиком, чтоб уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно итти, убегает от своего врага и, часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Казалось бы в этой-то кампании бегства французов, когда они делали всё то, чтò только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в
одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, — казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим
действия масс воле
одного человека, описывать это отступление в их смысле.
Цель народа была
одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась во-первых сама собою, так как французы бежали и потому следовало только не останавливать этого движения. Во-вторых, цель эта достигалась
действиями народной войны, уничтожавшей французов, и в-третьих тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни
одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный в истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, — Кутузов представляется им чем-то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12-м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
Но
одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события.
Действия его — все без малейшего отступления, все направлены к
одной и той же цели, состоящей в трех делах: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, на сколько возможно, бедствия народа и войска.
— Ну, и всё гибнет. В судах воровство, в армии
одна палка: шагистика, поселения, — мучат народ; просвещение душат. Чтò молодо, честно, то губят! Все видят, что это не может так итти. Всё слишком натянуто и непременно лопнет, — говорил Пьер (как всегда, вглядевшись в
действия какого бы то ни было правительства, говорят люди с тех пор, как существует правительство). — Я
одно говорил им в Петербурге.
С
одной стороны, рассуждение показывает, что выражение воли человека — его словà суть только часть общей деятельности, выражающейся в событии, как, например, в войне или революции; и потому без признания непонятной, сверхъестественной силы — чуда, нельзя допустить, чтобы словà могли быть непосредственною причиной движения миллионов; с другой стороны, если даже допустить, что словà могут быть причиной события, то история показывает, что выражения воли исторических лиц во многих случаях не производят никакого
действия, т. е., что приказания их часто не только не исполняются, но что иногда происходит даже совершенно обратное тому, что ими приказано.
Из всех тех соединений, в которые складываются люди для совершения совокупных
действий,
одна из самых резких и определенных есть войско.
Итак, не разделяя искусственно всех сливающихся точек конуса, — всех чинов армии, или званий и положений какого бы то ни было управления, или общего дела, от низших до высших, мы видим закон, по которому люди для совершения совокупных
действий слагаются всегда между собой в таком отношении, что чем непосредственнее они участвуют в совершении
действия, тем менее они могут приказывать и тем их большее число; и чем меньше то прямое участие, которое они принимают в самом
действии, тем они больше приказывают и тем число их меньше; пока не дойдем таким образом, восходя от низших слоев, до
одного последнего человека, принимающего наименьшее прямое участие в событии и более всех направляющего свою деятельность на приказывание.
Когда совершается какое-нибудь событие, люди выражают свои мнения, желания о событии, и так как событие вытекает из совокупного
действия многих людей, то
одно из выраженных мнений или желаний непременно исполняется, хотя приблизительно. Когда
одно из выраженных мнений исполнено, мнение это связывается в нашем уме с событием, как предшествовавшее ему приказание.
Если же есть хоть
один закон, управляющий
действиями людей, то не может быть свободной воли, ибо тогда воля людей должна подлежать этому закону.
Если понятие о свободе для разума представляется бессмысленным противоречием, как возможность совершить два paзные поступка в
одних и тех же условиях, или как
действие без причины, то это доказывает только то, что сознание не подлежит разуму.
Если мы рассматриваем человека
одного, без отношения его ко всему окружающему, то каждое
действие его представляется нам свободным.
Это есть то основание, вследствие которого
действия наши и других людей представляются нам, с
одной стороны, тем более свободными и менее подлежащими необходимости, чем более известны нам те выведенные из наблюдения физиологические, психологические и исторические законы, которым подлежит человек, и чем вернее усмотрена нами физиологическая, психологическая или историческая причина
действия; с другой стороны, чем проще самое наблюдаемое
действие и чем несложнее характером и умом тот человек,
действие которого мы рассматриваем.
И потому представление о
действии человека, подлежащем
одному закону необходимости, без малейшего остатка свободы, так же невозможно, как и представление о вполне свободном
действии человека.
Итак, для того чтобы представить себе
действие человека, подлежащее
одному закону необходимости, без свободы, мы должны допустить знание бесконечного количества пространственных условий, бесконечно великого периода времени и бесконечного ряда причин.