Неточные совпадения
Подобно той обезьяне, которая, запустив
руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов,
не разжимает кулака, чтобы
не потерять схваченного и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы очевидно должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне
разжать горсть с орехами.
— Ах, Василий Иваныч, — пролепетала старушка, — в кои-то веки батюшку-то моего, голубчика-то, Енюшень-ку… — И,
не разжимая рук, она отодвинула от Базарова свое мокрое от слез, смятое и умиленное лицо, посмотрела на него какими-то блаженными и смешными глазами и опять к нему припала.
От страшного холода он чуть было
не разжал рук и не выпустил черта, но одолел себя и стал искать других средств к спасению. Но, увы! средств таких не было; гладкие края канавы были покрыты ледянистою корой, и выкарабкаться по ним без помощи рук было невозможно, а освободить руки значило упустить черта. Ахилла этого не хотел. Он попробовал кричать, но его или никто не слыхал, или кто и слышал, тот только плотнее запирался, дескать: «кого-то опять черт дерет».
Неточные совпадения
Мальчик
разжал кулак и показал, что в его
руке не было ничего.
— Отпираю, а у самого
руки трясутся, уже и денег
не жаль: боюсь, вдруг пристрелят. Отпер. Забрали тысяч десять с лишком, меня самого обыскали, часы золотые с цепочкой сняли, приказали четверть часа
не выходить из конторы… А когда они ушли, уж и хохотал я, как их надул: пока они мне карманы обшаривали, я в кулаке держал десять золотых, успел со стола схватить…
Не догадались кулак-то
разжать! Вот как я их надул!.. Хи-хи-хи! — и раскатывался дробным смехом.
Сердце во мне злобно приподнялось и окаменело; я до самой ночи
не раздвинул бровей и
не разжал губ, и то и дело похаживал взад и вперед, стискивая
рукою в кармане разогревшийся нож и заранее приготовляясь к чему-то страшному.
Она молчала, целуя его лоб и щеки, а
руки у нее тряслись. Чтобы он
не заметил этого, она
разжала их.
— Олеся, ради Бога,
не надо… оставь меня, — говорил я, стараясь
разжать ее
руки. — Теперь и я боюсь… боюсь самого себя… Пусти меня, Олеся.