— Ах, Василий Иваныч, — пролепетала старушка, — в кои-то веки батюшку-то моего, голубчика-то, Енюшень-ку… — И,
не разжимая рук, она отодвинула от Базарова свое мокрое от слез, смятое и умиленное лицо, посмотрела на него какими-то блаженными и смешными глазами и опять к нему припала.
От страшного холода он чуть было
не разжал рук и не выпустил черта, но одолел себя и стал искать других средств к спасению. Но, увы! средств таких не было; гладкие края канавы были покрыты ледянистою корой, и выкарабкаться по ним без помощи рук было невозможно, а освободить руки значило упустить черта. Ахилла этого не хотел. Он попробовал кричать, но его или никто не слыхал, или кто и слышал, тот только плотнее запирался, дескать: «кого-то опять черт дерет».
Неточные совпадения
Мальчик
разжал кулак и показал, что в его
руке не было ничего.
— Отпираю, а у самого
руки трясутся, уже и денег
не жаль: боюсь, вдруг пристрелят. Отпер. Забрали тысяч десять с лишком, меня самого обыскали, часы золотые с цепочкой сняли, приказали четверть часа
не выходить из конторы… А когда они ушли, уж и хохотал я, как их надул: пока они мне карманы обшаривали, я в кулаке держал десять золотых, успел со стола схватить…
Не догадались кулак-то
разжать! Вот как я их надул!.. Хи-хи-хи! — и раскатывался дробным смехом.
Сердце во мне злобно приподнялось и окаменело; я до самой ночи
не раздвинул бровей и
не разжал губ, и то и дело похаживал взад и вперед, стискивая
рукою в кармане разогревшийся нож и заранее приготовляясь к чему-то страшному.
Она молчала, целуя его лоб и щеки, а
руки у нее тряслись. Чтобы он
не заметил этого, она
разжала их.
— Олеся, ради Бога,
не надо… оставь меня, — говорил я, стараясь
разжать ее
руки. — Теперь и я боюсь… боюсь самого себя… Пусти меня, Олеся.
Она закрыла глаза и побледнела, и длинный нос ее стал неприятного воскового цвета, как у мертвой, и Лаптев все еще
не мог
разжать ее пальцев. Она была в обмороке. Он осторожно поднял ее и положил на постель и просидел возле нее минут десять, пока она очнулась.
Руки у нее были холодные, пульс слабый, с перебоями.
Вдруг ближайший солдат как-то покачнулся и
разжал руки, выпустив ружье. Но
не наклонился, чтобы поднять его, а постоял мгновение неподвижно, повернулся круто и, как слепой, зашагал в лес по цельному снегу.
Я молча поклонился и тотчас же подумал: «Вот, и имя ее тоже
не под стать другим», а Сусанна слегка приподнялась,
не улыбаясь и
не разжимая крепко стиснутых
рук.
Я вдруг подбежал к ней, схватил ее
руку,
разжал ее, вложил… и потом опять зажал. Затем тотчас же отвернулся и отскочил поскорей в другой угол, чтоб
не видеть по крайней мере…
Но я
не хочу лгать и потому говорю прямо, что я
разжал ей
руку и положил в нее… со злости.
До самого отъезда он
не развеселился; от времени до времени сжимал и
разжимал руку, глядел себе на ладонь, говорил, что ему страшнее всего умереть без покаяния, от удара, и что он зарок себе дал:
не сердиться, так как от сердца кровь портится и к голове приливает…
Говорил он долго. Порою его глаза, невольно косясь направо, видели ноги девицы, круглый ее локоть и полуприкрытую грудь. Он чувствовал, что ее тяжелое тело всё сильнее теснит его, — Четыхеру было тепло, приятно;
не разжимая колен, он вытянул из них правую
руку, желая обнять Пашу, и вдруг услыхал сонный храп.
Где он?» Молча, чтобы
не заплакать,
разжимаю руку.
«Весело мне стало! „Эх, важно! — думаю, — удалая девка Радда!“ Вот она подошла к нему, он и
не слышит. Положила ему
руку на плечо; вздрогнул Лойко,
разжал руки и поднял голову. И как вскочит, да за нож! Ух, порежет девку, вижу я, и уж хотел, крикнув до табора, побежать к ним, вдруг слышу...
Будто снова я белая шхуна на зеркальном океане. Будто все ответы я держу в своей
руке и мне только лень
разжать ее и прочесть. Будто вернулось ко мне бессмертие мое… ах, я больше
не могу говорить, человече! Хочешь, я крепко пожму твою
руку?
— Батюшка! смилуйся! ты хмелен, ты мне по муже родитель; я от тебя этого стерпеть
не могу! — говорила вдова,
разжимая руку, захватившую свекровы волосы. Но Маркел Семеныч только крепче сжал стан невестки и, тесно прижимаясь к ней всею фигурой, разом перенес в комнату через подоконник свою ногу.
Подобно той обезьяне, которая, запустив
руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов,
не разжимает кулака, чтобы
не потерять схваченного и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы очевидно должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне
разжать горсть с орехами.