Неточные совпадения
— Да вы
постойте, батюшка; вы послушайте меня, — перебил штаб-ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. — Вы при других
офицерах говорите полковому командиру, что
офицер украл…
Между орудиями, на высоте,
стояли впереди начальник ариергарда генерал с свитским
офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду. Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал
офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем.
Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по-турецки на мокрой траве.
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими
офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель-адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию. Император Франц принял его,
стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что́ сказать, и покраснел.
— Вот тут наша батарея
стоит, — сказал штаб-офицер, указывая на самый высокий пункт, — того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
Пониже высоты, на которой
стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский
офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех
офицеров еще больше сбил его с толку. Он
стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил...
— Едва ли, — сказал Багратион, — с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Господин
офицер, — обратился князь Багратион к Ростову, —
стоят там еще его фланкёры?
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним
стоял другой, 19-ти-летний мальчик, тоже раненый кавалергардский
офицер.
— Да,
постой, — сказал Денисов, оглянулся на
офицеров и достав из-под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него
стояла чернильница, и сел писать.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские
офицеры. Толпы
офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского-французского и хохота
стоял на площади вокруг столов. Два
офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые, прошли мимо Ростова.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном
стояла полиция, и не одни жандармы, но и полицеймейстер на подъезде и десятки
офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Павлоградские два эскадрона
стояли биваками, среди выбитого до тла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливнем, и Ростов с покровительствуемым им молодым
офицером Ильиным сидел под сгороженным на скорую руку шалашиком.
Офицер их полка с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем зашел к Ростову.
В корчме, перед которою
стояла кибитка доктора, уже было человек пять
офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
— Сам едет, — крикнул казак, стоявший у ворот, — едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых
стояла кучка солдат (почетный караул) и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа
офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала: «ура!»
Все дома Можайска были заняты
постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: всё было полно
офицерами.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он
стоял подле старшего
офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами,
стояли толпы солдат-носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся
офицеры.
Не слушая
офицеров, солдаты
стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что́ делалось пред ними.
В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание,
стоял, опершись на сук и с обвязанною головой, высокий, красивый, черноволосый унтер-офицер.
Проснувшись утром 1-го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только что заснувшую графиню, и в своем лиловом, шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы увязанные
стояли на дворе. У крыльца
стояли экипажи. Дворецкий
стоял у подъезда, разговаривая с стариком-денщиком и с молодым, бледным
офицером с подвязанною рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал
офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтоб они удалились.
На крыльце
стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе всё также
стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал
офицер, поддерживаемый денщиком.
Два
офицера, один в шарфе по мундиру на худой, темно-серой лошади, другой в шинели, пешком
стояли у угла Ильинки и о чем-то говорили.
Молодой
офицер,
стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
Французский
офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и прихрамывая пошел к двери, у которой
стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного, Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
Несколько пленных
офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого
стоял Пьер.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал
офицер — растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним,
стоя на стременах, рысил казак.
Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким, румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
Петя
стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между
офицерами и близко подошел к Денисову.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова.
Офицеры что-то шопотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не
стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать бегут или не бегут за ними французы.
Выехав с своею свитой — графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7-го декабря из Петербурга, государь 11-го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к зàмку. У зàмка, несмотря на сильный мороз,
стояло человек сто генералов и штабных
офицеров, в полной парадной форме, и почетный караул Семеновского полка.