Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине в черном салопе, которая
сидела с детьми на этом месте и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
Неточные совпадения
На перинах
сидела женщина
с грудным
ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка-немка.
Крестный отец-дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили
ребенка,
сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на
ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок
с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена
с детьми, дворник,
сидели в подвале, прислушиваясь.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова
с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Неточные совпадения
Впопад ли я ответила — // Не знаю… Мука смертная // Под сердце подошла… // Очнулась я, молодчики, // В богатой, светлой горнице. // Под пологом лежу; // Против меня — кормилица, // Нарядная, в кокошнике, //
С ребеночком
сидит: // «Чье дитятко, красавица?» // — Твое! — Поцаловала я // Рожоное
дитя…
Всё семейство
сидело за обедом.
Дети Долли
с гувернанткой и Варенькой делали планы о том, куда итти за грибами. Сергей Иванович, пользовавшийся между всеми гостями уважением к его уму и учености, доходившим почти до поклонения, удивил всех, вмешавшись в разговор о грибах.
Она зари не замечает, //
Сидит с поникшею главой // И на письмо не напирает // Своей печати вырезной. // Но, дверь тихонько отпирая, // Уж ей Филипьевна седая // Приносит на подносе чай. // «Пора,
дитя мое, вставай: // Да ты, красавица, готова! // О пташка ранняя моя! // Вечор уж как боялась я! // Да, слава Богу, ты здорова! // Тоски ночной и следу нет, // Лицо твое как маков цвет». —
Бедная старушка, привыкшая уже к таким поступкам своего мужа, печально глядела,
сидя на лавке. Она не смела ничего говорить; но услыша о таком страшном для нее решении, она не могла удержаться от слез; взглянула на
детей своих,
с которыми угрожала ей такая скорая разлука, — и никто бы не мог описать всей безмолвной силы ее горести, которая, казалось, трепетала в глазах ее и в судорожно сжатых губах.
— А вот почему. Сегодня я
сижу да читаю Пушкина… помнится, «Цыгане» мне попались… Вдруг Аркадий подходит ко мне и молча,
с этаким ласковым сожалением на лице, тихонько, как у
ребенка, отнял у меня книгу и положил передо мной другую, немецкую… улыбнулся и ушел, и Пушкина унес.