Неточные совпадения
В
то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого
врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
Мне кажется только, что христианская любовь к ближнему, любовь к
врагам, достойнее, отраднее и лучше, чем
те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке, поэтической и любящей, как вы.
То ему думалось, что
враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась
та серьезная черта, которая была на них в
то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего
врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего
врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед,
тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него...
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угащивала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о
том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против
врага человеческого рода.
О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков!» И Ростов, для
того, чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе
врага или обманщика-немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя.
— В седьмых старайтесь, — сказал ритор, — частым помышлением о смерти довести себя до
того, чтобы она не казалась вам более страшным
врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
В Ростове, так же как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из
врагов сделавшихся друзьями,
тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе.
В 1809-м году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до
того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии,
то русский корпус выступил за-границу для содействия своему прежнему
врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до
того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одною из сестер императора Александра.
Вместо
врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о
том, чтó случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из-под чужих собак, просил графа быть знакомым и предлагал ему свои места для охоты.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно-блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про
то: друг ли он или такой же
враг, как и все другие, по отношению к Анатолю? Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться, и слушает только потому, что он не может не слушать
того, что̀ ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего
врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе
врагов и ненавидящих для
того, чтобы молиться за них.
Она причисляла к
врагам кредиторов и всех
тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о
врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него, как за
врага.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к
врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается
то самое, что должно было победить Наполеона.
В этот день Пьер, для
того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели
врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее...
Внушите, пожалуста, Леппиху, чтоб он обратил хорошенько внимание на
то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки
врага.
— В такую минуту, — повторил князь Андрей, — для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под
врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот чтó: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в
том, что эти 200 тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть,
тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, чтò бы там ни было, чтò бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, чтó бы там ни было, мы выиграем сражение!
— Да, да, — рассеянно сказал князь Андрей. — Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, — начал он опять, — я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они
враги мои, они преступники все по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они
враги мои,
то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
Войска были
те же, генералы
те же,
те же были приготовления,
та же диспозиция,
та же proclamation courte et énergique, [прокламация короткая и энергическая,] он сам был
тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже
враг был
тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно-бессильно.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к
врагам, да,
та любовь, которую проповедывал Бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно
то, что́ еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Не
та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и
тем пространством, на котором стояли и стоят войска, а победа нравственная,
та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего
врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего
врага целовальника, размахивая оголенною рукой, не переставал говорить, обращая
тем на себя общее внимание. На него-то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
Таким каким вы меня видите я был его
врагом тому назад восемь лет.
«Да, любовь (думал он опять с совершенною ясностью), но не
та любовь, которая любит за что-нибудь, для чего-нибудь, или почему-нибудь, но
та любовь, которую я испытал в первый раз, когда умирая я увидал своего
врага и всё-таки полюбил его.
Со времени известия о выходе французов из Москвы и до конца кампании, вся деятельность Кутузова заключается только в
том, чтобы властию, хитростию, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим
врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всею армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Как ни странны исторические описания
того, как какой-нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском
врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек, и, вследствие
того, покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одною сотой всех сил народа, заставило покориться народ, — все факты истории (насколько она нам известна), подтверждают справедливость
того, что бòльшие или меньшие успехи войска одного народа, против войска другого народа, суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтоб уведомить о себе ловящего. Сначала
тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно итти, убегает от своего
врага и, часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Разница была только в
том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французскою армиею, и в
том, что отсталые больные у французов — оставались в руках
врага, а отсталые русские оставались у себя дома.
Кутузов знал не умом, или наукой, а всем русским существом своим, знал и чувствовал
то, чтò чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что
враги бегут, и надо выпроводить их; но вместе с
тем он чувствовал, за одно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Он,
тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время,
враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность.
Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно-стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но
то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к
врагам и сознанием своей правоты, выраженное именно этим стариковским, добродушным ругательством, — это самое чувство лежало в душе каждого солдата и вырази лось радостным, долго неумолкавшим криком.
Кутузов не понимал
того, чтó значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после
того как
враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
Побуждения людей, стремившихся со всех сторон в Москву, после ее очищения от
врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время, большею частью — дикие животные. Одно только побуждение было общее всем, — это стремление туда, в
то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.