Неточные совпадения
— И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, —
сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая
глаза.
— Ce n’est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] —
сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к
глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
— Послушайте, князь, —
сказала она, — я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, — торопливо прибавила она. — Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous avez été, [Будьте тем добрым, каким вы бывали прежде,] — говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее
глазах были слезы.
Пьер опять закрыл
глаза и
сказал себе, что никогда уж не откроет их.
— Ah, chère, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я вас и не узнала,] — с счастливою улыбкой
сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. — Je viens d’arriver et je suis à vous pour vous aider à soigner mon oncle, J’imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались.] — прибавила она, с участием закатывая
глаза.
Пьер улыбнулся своею доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не
сказал чего-нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в
глаза Пьеру.
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и
сказал ей, что она такая же pleurnicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых
глаз остановился на лице князя Андрея.
— Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, —
сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными
глазами за движением каждой черты отцовского лица. — Как здоровье ваше?
— Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] —
сказала она, почему-то краснея и опуская
глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не
сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в
глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не
сказав. Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка
глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что̀ ему
сказал Долохов, и всё, что̀ он мог
сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что̀ нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
— Денисов, оставь его; я знаю кто взял, —
сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая
глаз.
— Ну, что́, юноша? —
сказал он, вздохнув и из-под приподнятых бровей взглянув в
глаза Ростова. Какой-то свет
глаз с быстротою электрической искры перебежал из
глаз Телянина в
глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
— Боже мой, —
сказал он со слезами на
глазах, — как вы могли это сделать?
— Ну, так и есть, так и есть, — сердито
сказал генерал, опуская трубку от
глаз и пожимая плечами, — так и есть, станут бить по переправе. И что́ они там мешкают?
— Cependant, mon cher, —
сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым
глазом, — malgré la haute estime que je professe pour le «православное российское воинство», j’avoue que votre victoire n est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к «православному российскому воинству», я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Князь Андрей торопливо, не поднимая
глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизительной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему
сказали, находился главнокомандующий.
— До свидания, голубчик, —
сказал Тушин, — милая душа! прощайте, голубчик, —
сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на
глаза.
Что прикрытия не было, этого не
сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися
глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в
глаза экзаменатору.
Опуская
глаза и беспрестанно вспыхивая, она
сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв.
— Мне сделали пропозицию насчет вас, —
сказал он, неестественно улыбаясь. — Вы, я думаю, догадались, — продолжал он, — что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему-то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных
глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила
глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и
сказала...
— Мое желание, mon père, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашею. Я не хочу выходить замуж, —
сказала она решительно, взглянув своими прекрасными
глазами на князя Василья и на отца.
Ростов видел слезы, наполнившие
глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по-французски
сказал Чарторижскому...
— Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, —
сказал государь, снова взглянул в
глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что́ он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
Государь пристально и внимательно посмотрел в
глаза Кутузову, ожидая, не
скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог
сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои
глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, — что он не мог отвечать ему.
Но
глаза их, встретившись,
сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались.
— Ничего, граф, голубчик, —
сказала она, кротко закрывая
глаза. — А к Безухову я съезжу, —
сказала она. — Молодой Безухов приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
«Ну и прочту», как будто
сказал Багратион и устремив усталые
глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом.
— Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело
скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des amants), а я этого не сделала, —
сказала она. Пьер хотел что-то
сказать, взглянул на нее странными
глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что-то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что́ он хотел сделать, было слишком страшно.
— Вот, вот — слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, —
сказала Лиза, блестящими, счастливыми
глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
— Ничего, —
сказала княжна Марья, лучистыми
глазами твердо глядя на невестку.
— Марья Богдановна! Кажется началось, —
сказала княжна Марья, испуганно-раскрытыми
глазами глядя на бабушку.
«Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже!»
сказали ее
глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
— Послушай, Ростов, —
сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в
глаза Николаю, — ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
— Графиня… —
сказал Денисов с опущенными
глазами и виноватым видом, хотел
сказать что-то еще и запнулся.
— Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, —
сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета,
глазами.
— Ничего. Подай книгу, —
сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв
глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл
глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
— Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков,
сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в
глаза Пьеру. — И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
— Я никогда не посмею
сказать, что я знаю истину, —
сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. — Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, —
сказал масон и закрыл
глаза.
После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл
глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел
сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, — и не смел прерывать молчание.
— Что̀ бы ни случилось с вами, —
сказал он, — вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжите себе
глаза, — прибавил Вилларский; — желаю вам мужества и успеха, и, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
— Женщины, —
сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему
глаза.
Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле —
сказать неприятное в
глаза человеку,
сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был.
— Ну, мой милый, — шутливо
сказал князь Василий, —
скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. — Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в
глаза собеседнику, проговорил шопотом...
— Вы ведь знаете ее мужа? —
сказала Анна Павловна, закрыв
глаза и грустным жестом указывая на Элен. — Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуста не говорите. Ей слишком тяжело!
— Charmée de vous voir. Je suis très contente de vous voir, [ — Очень рада вас видеть. Очень рада.] —
сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его с женою, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми
глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
— Vraiment? [ — Право?] —
сказал Пьер любопытно и серьезно (за что́ особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми
глазами оглядывал всех.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и
сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами
глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько-то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».