— Берегись! — послышался испуганный
крик солдата, и как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было выказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
Неточные совпадения
Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом,
крики понуканий, ругательства
солдат, денщиков и офицеров.
Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались
криками груди.
Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к
солдату, когда его внимание обратили отчаянные
крики женщины, сидевшей в кибиточке.
Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с
криком побежал за
солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились.
Несмотря на отчаянный
крик прежде столь грозного для
солдат полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой,
солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды.
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки.
Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с
криками: vive l’empereur! [да здравствует!] бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий...
Тронулся один, другой
солдат, и весь батальон с
криком «ура!» побежал вперед и обогнал его.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства,
крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские
солдаты.
Ближайшие
солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались
крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И
крики ужаса послышались в толпе.
— Сдают город; уезжайте, уезжайте, — сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с
криком к
солдатам...
Ряды пехотных
солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный
крик и частая стрельба ружей.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в
солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с
криком «ура» бежали
солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами
солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав
крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы
солдат.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на
солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные
крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
Товарищи рассказывали офицеру, что
крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что
солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту.
Один выстрел задел в ногу французского
солдата, и странный
крик немногих голосов послышался из-за щитов.
Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно-стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное именно этим стариковским, добродушным ругательством, — это самое чувство лежало в душе каждого
солдата и вырази лось радостным, долго неумолкавшим
криком.
Человек пятнадцать
солдат за избами, с края деревни, с веселым
криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
— Ну, ну, разом, налегни! — кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и наконец плетень завалился вместе с
солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо-радостный
крик и хохот.
Неточные совпадения
Передовой
солдат прошел мимо Дьякона, не обращая внимания на его хриплые
крики, даже как будто и не заметив его; так же равнодушно прошли и еще многие, — мучительно медленно шли они.
А сзади
солдат, на краю крыши одного из домов, прыгали, размахивая руками, точно обжигаемые огнем еще невидимого пожара, маленькие фигурки людей, прыгали, бросая вниз, на головы полиции и казаков, доски, кирпичи, какие-то дымившие пылью вещи. Был слышен радостный
крик:
Все это совершилось удивительно быстро, а
солдаты шли все так же не спеша, и так же тихонько ехала пушка — в необыкновенной тишине; тишина как будто не принимала в себя, не хотела поглотить дробный и ленивенький шум солдатских шагов, железное погромыхивание пушки, мерные удары подков лошади о булыжник и негромкие
крики раненого, — он ползал у забора, стучал кулаком в закрытые ворота извозчичьего двора.
Солдат, выплюнув соломинку, которую он жевал, покрыл его
крик своим:
«Смир-рно-о!» — вспомнил он командующий
крик унтер-офицера, учившего
солдат. Давно, в детстве, слышал он этот
крик. Затем вспомнилась горбатенькая девочка: «Да — что вы озорничаете?» «А, может, мальчика-то и не было?»