Неточные совпадения
— Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, — продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего
других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только
за ходом своих мыслей, — то дела
пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями, общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
За ними
шли еще
другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех поодиночке дети, гувернеры и гувернантки.
— Наконец, надо подумать и о моем семействе, — сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, — ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но,
друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я
послал за Пьером, и что́ граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
— Soyez homme, mon ami, c’est moi qui veillerai à vos intérèts, [Будьте мужчиною,
друг мой, а я уж буду блюсти
за вашими интересами.] — сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее
пошла по коридору.
Благодарю вас тысячу раз, милый
друг,
за книгу, которую вы мне
посылаете и которая делает столько шуму у вас.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с
другой стороны коридора навстречу им
шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения
за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил...
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один
за другим пошли назад на гору.
— Да, да, ни на волос, — отвечал смеясь князь Василий. — «Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич…» Бедный Вязмитинов никак не мог
пойти далее. Несколько раз он принимался снова
за письмо, но только что скажет Сергей… всхлипывания… Ку…зьми…ч — слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть
другого.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи
другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся
за Бориса и
пошел с ним к князю Долгорукову.
— Ваше сиятельство, не
послать ли
за Марьей Богдановной? — сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже
другую неделю.)
— Allez, mon ami, [ —
Иди, мой
друг,] — сказала княжна Марья. Князь Андрей опять
пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая-то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно-животные стоны слышались из-за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто-то.
Посидев
за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая
пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться
друг с
другом.
С
другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей
за двухчасовое катанье и с
другими только изредка ездил сам, а больше
посылал своих молодцов.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На
другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и
пошел по делам. Утро было солнечное и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч.
За городом с раннего утра слышались выстрелы.
Было уже далеко
за полдень; половина улицы была в тени,
другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и
пошел к двери. Вдруг — послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед
за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на
другой и на третий переход, и наконец 1-го сентября, когда армия подошла к Москве — несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войска, сила вещей требовала того, чтобы войска эти
шли за Москву.
— И
пойдем, ишь ты! И
пойдем… ишь ты, — повторяли
друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец
шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком
шли за ними.
Половина обоза с сухарями, который
шел за ними первые переходы, была отбита казаками,
другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые
шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли.