Неточные совпадения
Если бы область
человеческого знания ограничивалась одним отвлеченным мышлением, то, подвергнув критике то объяснение власти, которое дает наука, человечество пришло бы к заключению, что власть есть только слово и в действительности не существует. Но для познавания явлений, кроме отвлеченного мышления, человек имеет орудие
опыта, на котором он поверяет результаты мышления. И
опыт говорит, что власть не есть слово, но действительно существующее явление.
— К чему ведет нас безответственный критицизм? — спросил он и, щелкнув пальцами правой руки по книжке, продолжал: — Эта книжка озаглавлена «Исповедь человека XX века». Автор, некто Ихоров, учит: «Сделай в самом себе лабораторию и разлагай в себе все человеческие желания, весь
человеческий опыт прошлого». Он прочитал «Слепых» Метерлинка и сделал вывод: все человечество слепо.
Трансцендентное в самом общем смысле, т. е. превышающее всякую меру
человеческого опыта, сознания и бытия, вообще «этого мира», дано в первичном религиозном переживании, поскольку в нем содержится чувство Бога, — это есть основная музыка религии.
Современник же Достоевского Феофан Затворник, один из самых авторитетных наших православно-аскетических писателей, не знал того, что познали Достоевский и Ницше, и потому не мог бы ответить на муку, рожденную новым
человеческим опытом.
Неточные совпадения
— Во-первых, на это существует жизненный
опыт; а во-вторых, доложу вам, изучать отдельные личности не стоит труда. Все люди друг на друга похожи как телом, так и душой; у каждого из нас мозг, селезенка, сердце, легкие одинаково устроены; и так называемые нравственные качества одни и те же у всех: небольшие видоизменения ничего не значат. Достаточно одного
человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других. Люди, что деревья в лесу; ни один ботаник не станет заниматься каждою отдельною березой.
Во внутренних комнатах царила мертвая тишина; только по временам раздавался печальный крик какаду, несчастный
опыт его, картавя, повторить
человеческое слово, костяной звук его клюва об жердочку, покрытую жестью, да противное хныканье небольшой обезьяны, старой, осунувшейся, чахоточной, жившей в зале на небольшом выступе изразцовой печи.
Богооставленность же
человеческих обществ и цивилизаций есть основной
опыт эпохи, в которую мне пришлось жить.
И это открывается в духовном
опыте человека, а не в богословском умозрении; божественная драма опрокинута в
человеческую драму, то, что вверху, опрокинуто в то, что внизу.
Философия эта отвергает разум, отвергает все, кроме
опыта, который возводится на трон
человеческого познания.