Влияние Марьи Павловны было одно влияние, которому подчинялась Маслова. Оно происходило оттого, что Маслова полюбила Марью Павловну. Другое влияние
было влияние Симонсона. И это влияние происходило оттого, что Симонсон полюбил Маслову.
Неточные совпадения
— Я присяжный, фамилия моя Нехлюдов, и мне необходимо видеть подсудимую Маслову, — быстро и решительно проговорил Нехлюдов, краснея и чувствуя, что он совершает такой поступок, который
будет иметь решительное
влияние на его жизнь.
Потом — истинно ли ты перед своей совестью поступаешь так, как ты поступаешь, или делаешь это для людей, для того, чтобы похвалиться перед ними?» спрашивал себя Нехлюдов и не мог не признаться, что то, что
будут говорить о нем люди, имело
влияние на его решение.
Сестра Нехлюдова, Наталья Ивановна Рагожинская
была старше брата на 10 лет. Он рос отчасти под ее
влиянием. Она очень любила его мальчиком, потом, перед самым своим замужеством, они сошлись с ним почти как ровные: она — двадцатипятилетняя, девушка, он — пятнадцатилетний мальчик. Она тогда
была влюблена в его умершего друга Николеньку Иртенева. Они оба любили Николеньку и любили в нем и себе то, что
было в них хорошего и единящего всех людей.
Он боялся, чтобы под
влиянием тех тяжелых и развращающих условий, в которых она находилась во время переезда, она не впала бы вновь в то прежнее состояние разлада самой с собой и отчаянности в жизни, в котором она раздражалась против него и усиленно курила и
пила вино, чтобы забыться.
Но она подчинилась
влиянию времени, чем-то компрометировала себя и
была сослана.
Неточные совпадения
Как бы то ни
было, но безобразная глуповская затея разрешилась гораздо неожиданнее и совсем не от тех причин, которых
влияние можно
было бы предполагать самым естественным.
Даже энергическая езда на почтовых — и та неизбежно должна
была оказывать известную долю
влияния, укрепляя обывательский дух примерами лошадиной бодрости и нестомчивости.
Ровесник Вронскому и однокашник, он
был генерал и ожидал назначения, которое могло иметь
влияние на ход государственных дел, а Вронский
был, хоть и независимый, и блестящий, и любимый прелестною женщиной, но
был только ротмистром, которому предоставляли
быть независимым сколько ему угодно.
При взгляде на тендер и на рельсы, под
влиянием разговора с знакомым, с которым он не встречался после своего несчастия, ему вдруг вспомнилась она, то
есть то, что оставалось еще от нее, когда он, как сумасшедший, вбежал в казарму железнодорожной станции: на столе казармы бесстыдно растянутое посреди чужих окровавленное тело, еще полное недавней жизни; закинутая назад уцелевшая голова с своими тяжелыми косами и вьющимися волосами на висках, и на прелестном лице, с полуоткрытым румяным ртом, застывшее странное, жалкое в губках и ужасное в остановившихся незакрытых глазах, выражение, как бы словами выговаривавшее то страшное слово — о том, что он раскается, — которое она во время ссоры сказала ему.
Он
был совершенно новый человек в кругу дворян, но, очевидно, имел успех и не ошибался, думая, что приобрел уже
влияние между дворянами.