Неточные совпадения
В таком душевном настроении находился Нехлюдов, выйдя из залы суда в комнату присяжных. Он сидел у окна,
слушая разговоры, шедшие вокруг него, и
не переставая курил.
Казалось, всё было сказано. Но председатель никак
не мог расстаться с своим правом говорить — так ему приятно было
слушать внушительные интонации своего голоса — и нашел нужным еще сказать несколько слов о важности того права, которое дано присяжным, и о том, как они должны с вниманием и осторожностью пользоваться этим правом и
не злоупотреблять им, о том, что они принимали присягу, что они — совесть общества, и что тайна совещательной комнаты должна быть священна, и т. д., и т. д.
Нехлюдов смотрел и
слушал и видел и слышал совсем
не то, что было перед ним.
Слушая то Софью Васильевну, то Колосова, Нехлюдов видел, во-первых, что ни Софье Васильевне ни Колосову нет никакого дела ни до драмы ни друг до друга, а что если они говорят, то только для удовлетворения физиологической потребности после еды пошевелить мускулами языка и горла; во-вторых, то, что Колосов, выпив водки, вина, ликера, был немного пьян,
не так пьян, как бывают пьяны редко пьющие мужики, но так, как бывают пьяны люди, сделавшие себе из вина привычку.
—
Слушаю, — сказал Корней, но
не ушел и стал убирать со стола.
«Такое же опасное существо, как вчерашняя преступница, — думал Нехлюдов,
слушая всё, что происходило перед ним. — Они опасные, а мы
не опасные?.. Я — распутник, блудник, обманщик, и все мы, все те, которые, зная меня таким, каков я есмь,
не только
не презирали, но уважали меня? Но если бы даже и был этот мальчик самый опасный для общества человек из всех людей, находящихся в этой зале, то что же, по здравому смыслу, надо сделать, когда он попался?
Воспитаем так
не одного, а миллионы людей, и потом поймаем одного и воображаем себе, что мы что-то сделали, оградили себя, и что больше уже и требовать от нас нечего, мы его препроводили из Московской в Иркутскую губернию, — с необыкновенной живостью и ясностью думал Нехлюдов, сидя на своем стуле рядом с полковником и
слушая различные интонации голосов защитника, прокурора и председателя и глядя на их самоуверенные жесты.
Нехлюдов думал всё это, уже
не слушая того, что происходило перед ним. И сам ужасался на то, что ему открывалось. Он удивлялся, как мог он
не видеть этого прежде, как могли другие
не видеть этого.
Долго еще в эту ночь
не могла заснуть Маслова, а лежала с открытыми глазами и, глядя на дверь, заслонявшуюся то взад, то вперед проходившею дьячихой, и
слушая сопенье рыжей, думала.
Нехлюдов
слушал и вместе с тем оглядывал и низкую койку с соломенным тюфяком, и окно с толстой железной решеткой, и грязные отсыревшие и замазанные стены, и жалкое лицо и фигуру несчастного, изуродованного мужика в котах и халате, и ему всё становилось грустнее и грустнее;
не хотелось верить, чтобы было правда то, что рассказывал этот добродушный человек, — так было ужасно думать, что могли люди ни за что, только за то, что его же обидели, схватить человека и, одев его в арестантскую одежду, посадить в это ужасное место.
Нехлюдов
слушал и почти
не понимал того, что говорил старый благообразный человек, потому что всё внимание его было поглощено большой темно-серой многоногой вошью, которая ползла между волос по щеке благообразного каменщика.
Не слушая помощника смотрителя и
не глядя вокруг себя, он поспешно вышел из коридоров и направился в контору. Смотритель был в коридоре и, занятый другим делом, забыл вызвать Богодуховскую. Он вспомнил, что обещал вызвать ее, только тогда, когда Нехлюдов вошел в контору.
Очевидно, шел словесный турнир, в котором участвующие
не понимали хорошенько, зачем и что они говорят. Заметно было только с одной стороны сдерживаемое страхом озлобление, с другой — сознание своего превосходства и власти. Нехлюдову было тяжело
слушать это, и он постарался вернуться к делу: установить цены и сроки платежей.
«Как бы отделаться от него,
не обидев его?» думал Нехлюдов, глядя на его глянцовитое, налитое лицо с нафиксатуаренными усами и
слушая его добродушно-товарищескую болтовню о том, где хорошо кормят, и хвастовство о том, как он устроил дела опеки.
Нехлюдов
слушал,
не вступая в разговор, и, как бывший офицер, понимал, хоть и
не признавал, доводы молодого Чарского, но вместе с тем невольно сопоставлял с офицером, убившим другого, того арестанта красавца-юношу, которого он видел в тюрьме и который был приговорен к каторге за убийство в драке.
Нехлюдов стал
слушать и старался понять значение того, что происходило перед ним, но, так же как и в окружном суде, главное затруднение для понимания состояло в том, что речь шла
не о том, что естественно представлялось главным, а о совершенно побочном.
Слушая дело во время заседания, он составил уже свое мнение, и теперь сидел,
не слушая Вольфа, погруженный в свои думы.
Потом много раз Нехлюдов с стыдом вспоминал весь свой разговор с ней; вспоминал ее
не столько лживые, сколько поддельные под него слова и то лицо — будто бы умиленного внимания, с которым она
слушала его, когда он рассказывал ей про ужасы острога и про свои впечатления в деревне.
— Да я-то
не знала. Думаю — я выдала. Хожу, хожу от стены до стены,
не могу
не думать. Думаю: выдала. Лягу, закроюсь и слышу — шепчет кто-то мне на ухо: выдала, выдала Митина, Митина выдала. Знаю, что это галлюцинация, и
не могу
не слушать. Хочу заснуть —
не могу, хочу
не думать — тоже
не могу. Вот это было ужасно! — говорила Лидия, всё более и более волнуясь, наматывая на палец прядь волос и опять разматывая ее и всё оглядываясь.
Он сидел,
не облокотившись, прямо, на маленьком стуле и внимательно
слушал ее, стараясь хорошенько понять и хорошенько ответить. Настроение, вызванное в нем последним свиданием с Масловой, еще продолжало наполнять его душу спокойной радостью и благорасположением ко всем людям.
Но Игнатий Никифорович, с привычкой человека, которого
не перебивают, когда он говорит,
не слушал Нехлюдова и, тем особенно раздражая его, продолжал говорить в одно время с Нехлюдовым.
— Но недостатки пенитенциарной системы никак
не инвалидируют самый суд, — опять,
не слушая шурина, продолжал свою речь Игнатий Никифорович.
Нехлюдов,
не слушая Остена, обратился к сестре...
Нехлюдов никогда
не слыхал в подробности этого рассказа и потому с интересом
слушал. Он застал рассказ в том месте, когда отравление уже совершилось, и в семье узнали, что сделала это Федосья.
— Я думаю, — сказал Новодворов, — что если мы хотим делать свое дело, то первое для этого условие (Кондратьев оставил книгу, которую он читал у лампы, и внимательно стал
слушать своего учителя) то, чтобы
не фантазировать, а смотреть на вещи как они есть.
Странное чувство охватило Нехлюдова, когда он остался один в маленькой камере,
слушая тихое дыхание, прерываемое изредка стонами Веры Ефремовны, и гул уголовных,
не переставая раздававшийся за двумя дверями.
Генерал затянулся, хлебнул чаю, затушил папироску о малахитовую пепельницу и,
не спуская узких, заплывших, блестящих глав с Нехлюдова, серьезно
слушал. Он перебил его только затем, чтобы спросить,
не хочет ли он курить.
Не спуская глаз с Нехлюдова, генерал протянул с короткими пальцами руку к столу, позвонил и продолжал молча
слушать, пыхтя папироской и особенно громко откашливаясь.
— А, он хочет видеть во всей прелести? Пускай видит. Я писал, меня
не слушают. Так пускай узнают из иностранной печати, — сказал генерал и подошел к обеденному столу, у которого хозяйка указала места гостям.
Неточные совпадения
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй,
послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин
не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а
не то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо
не готово.
Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли вам, для общей нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать:
не содержится ли нем какого-нибудь донесения или просто переписки.
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас по почте
не отправил куды-нибудь подальше.
Слушайте: эти дела
не так делаются в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует — чтобы и уши
не слыхали. Вот как в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и начните.
Хлестаков.
Послушай, любезный, там мне до сих пор обеда
не приносят, так, пожалуйста, поторопи, чтоб поскорее, — видишь, мне сейчас после обеда нужно кое-чем заняться.
Я раз
слушал его: ну, покамест говорил об ассириянах и вавилонянах — еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я
не могу вам сказать, что с ним сделалось.