В Новоселках ожидали меня две новости: во-первых,
письмо дяди Петра Неофит., ворчавшего на мое замедление в университете, где, по его словам, я добивался какой-то премудрости.
Только люди старого времени продолжали держаться своих понятий и сердились на новое направление молодежи, как, например, в
письме дяди к племяннику, помещенном в «Трутне» (стр. 113–120).
Весьма вероятно, что Акулина Андреевна не повезла бы своего сына по
письму дяди, но после смерти Степана Степановича люди стали что-то грубо поговаривать, а иногда даже и перечить с таким видом, что Акулине Андреевне показалось безопаснее переехать в Москву.
Неточные совпадения
— Это — не вышло. У нее, то есть у жены, оказалось множество родственников,
дядья — помещики, братья — чиновники, либералы, но и то потому, что сепаратисты, а я представитель угнетающей народности, так они на меня… как шмели, гудят, гудят! Ну и она тоже. В общем она — славная. Первое время даже грустные
письма писала мне в Томск. Все-таки я почти три года жил с ней. Да. Ребят — жалко. У нее — мальчик и девочка, отличнейшие! Мальчугану теперь — пятнадцать, а Юле — уже семнадцать. Они со мной жили дружно…
— «Что
дядю Егора упрятали в каторгу туда ему и дорога а как он стал лишенный права имущества ты не зевай», — читал Пыльников, предупредив, что в
письме, кроме точек, нет других знаков препинания.
Вы уже должны знать от Павла Сергеевича [Бобрищева-Пушкина], что «L'oncle Tome» [«Хижина
дяди Тома» (роман Бичер-Стоу).] уехал с Якушкиным в Иркутск. — Якушкин в последнем
письме просит чтобы я ему переслал Милютина [Имеется в виду «История войны 1799 г.» Д.А.Милютина, опубликованный в 1852–1853 гг. известный труд об итальянском походе А. В. Суворова, премированный Академией наук.] и отчеты по училищам, которые у вас остались. Пожалуйста, доставьте мне все это; я найду возможность перебросить в Иркутск.
Прошли еще две недели, а листки все в моем бюваре.Не знаю, когда они до вас доберутся. Сегодня получил
письма, посланные с Бибиковым. Его самого не удалось увидеть; он проехал из Тюмени на Тобольск. Видно, он с вами не видался: от вас нет ни строчки. А я все надеялся, что этот молодой союзник вас отыщет и поговорит с вами о здешнем нашем быте. Муравьев, мой товарищ, его
дядя, и он уже несколько раз навещал наш Ялуторовск.
Твой
дядя [Так называла Аннушка Пущина своего отца лично и в
письмах — до самой его кончины.] заранее радуется, когда опять тебя увидит. К тому времени ты все-таки будешь хорошо знать, что я, старик, буду у тебя снова учиться.