Неточные совпадения
Но
глядя на
ту тяжелую жизнь, которую вели женщины-прачки, жившие у тетки, Маслова медлила и отыскивала в конторах место в прислуги.
— Вот поверим, — сказал судебный пристав и, достав из кармана лист, стал перекликать,
глядя на вызываемых
то через pince-nez,
то сквозь него.
Нехлюдов между
тем, надев pince-nez,
глядел на подсудимых по мере
того, как их допрашивали. — «Да не может быть, — думал он, не спуская глаз с лица подсудимой, — но как же Любовь?», думал он, услыхав ее ответ.
Он пришел в столовую. Тетушки нарядные, доктор и соседка стояли у закуски. Всё было так обыкновенно, но в душе Нехлюдова была буря. Он не понимал ничего из
того, что ему говорили, отвечал невпопад и думал только о Катюше, вспоминая ощущение этого последнего поцелуя, когда он догнал ее в коридоре. Он ни о чем другом не мог думать. Когда она входила в комнату, он, не
глядя на нее, чувствовал всем существом своим ее присутствие и должен был делать усилие над собой, чтобы не смотреть на нее.
Он говорил
то нежным, вкрадчивым голосом, переступая с ноги на ногу,
глядя на присяжных,
то тихим деловым тоном, взглядывая в свою тетрадку,
то громким обличительным голосом, обращаясь
то к зрителям,
то к присяжным.
«Plutôt une affaire d’amour sale», [Скорее дело, в котором замешана грязная любовь, — непереводимый каламбур.] хотела сказать и не сказала Мисси,
глядя перед собой с совершенно другим, потухшим лицом, чем
то, с каким она смотрела на него, но она не сказала даже Катерине Алексеевне этого каламбура дурного тона, а сказала только.
Кончилась эта любовь
тем, что этот Молодёнков в пьяном виде, для шутки, мазнул ее купоросом по самому чувствительному месту и потом хохотал с товарищами,
глядя на
то, как она корчилась от боли.
Долго еще в эту ночь не могла заснуть Маслова, а лежала с открытыми глазами и,
глядя на дверь, заслонявшуюся
то взад,
то вперед проходившею дьячихой, и слушая сопенье рыжей, думала.
Счетчик этот, не
глядя на
того, кто проходил, хлопнул рукой по спине Нехлюдова, и это прикосновение руки надзирателя в первую минуту оскорбило Нехлюдова, но тотчас же он вспомнил, зачем он пришел сюда, и ему совестно стало этого чувства неудовольствия и оскорбления.
Она не слушала его, а
глядела то на его руку,
то на смотрителя. Когда смотритель отвернулся, она быстро протянула к нему руку, схватила бумажку и положила за пояс.
Проходя по двору и
глядя из окон, Нехлюдов удивлялся на
то, как ужасно много всего этого было, и как всё это было несомненно бесполезно.
— Больше ничего не нужно? — спросила она,
глядя то на Нехлюдова,
то на смотрителя и укладывая перо
то на чернильницу,
то на бумаги.
— Что ж, это можно, — сказал смотритель. — Ну, ты чего, — обратился он к девочке пяти или шести лет, пришедшей в комнату, и, поворотив голову так, чтобы не спускать глаз с Нехлюдова, направлявшейся к отцу. — Вот и упадешь, — сказал смотритель, улыбаясь на
то, как девочка, не
глядя перед собой, зацепилась зa коврик и подбежала к отцу.
— Что он у вас спрашивает, кто вы? — спросила она у Нехлюдова, слегка улыбаясь и доверчиво
глядя ему в глаза так просто, как будто не могло быть сомнения о
том, что она со всеми была, есть и должна быть в простых, ласковых, братских отношениях. — Ему всё нужно знать, — сказала она и совсем улыбнулась в лицо мальчику такой доброй, милой улыбкой, что и мальчик и Нехлюдов — оба невольно улыбнулись на ее улыбку.
«Как бы отделаться от него, не обидев его?» думал Нехлюдов,
глядя на его глянцовитое, налитое лицо с нафиксатуаренными усами и слушая его добродушно-товарищескую болтовню о
том, где хорошо кормят, и хвастовство о
том, как он устроил дела опеки.
«И как они все уверены, и
те, которые работают, так же как и
те, которые заставляют их работать, что это так и должно быть, что в
то время, как дома их брюхатые бабы работают непосильную работу, и дети их в скуфеечках перед скорой голодной смертью старчески улыбаются, суча ножками, им должно строить этот глупый ненужный дворец какому-то глупому и ненужному человеку, одному из
тех самых, которые разоряют и грабят их», думал Нехлюдов,
глядя на этот дом.
— А
то кто ж? — улыбаясь,
глядя на лицо товарки, проговорила Маслова.
Глядя на фотографию, она чувствовала себя такой, какой она была изображена на ней, и мечтала о
том, как она была счастлива тогда и могла бы еще быть счастлива с ним теперь.
— Ничего не требует, кроме
того, чтобы мы делали, что должно, — сказал Нехлюдов,
глядя в ее красивое еще, хотя и покрытое около глаз и рта мелкими морщинками лицо.
Несколько арестантов, сняв шапки, подошли к конвойному офицеру, о чем-то прося его. Как потом узнал Нехлюдов, они просились на подводы. Нехлюдов видел, как конвойный офицер молча, не
глядя на просителя, затягивался папиросой, и как потом вдруг замахнулся своей короткой рукой на арестанта, и как
тот, втянув бритую голову в плечи, ожидая удара, отскочил от него.
— Да, мы не имеем ни малейшего понятия о
том, что делается с этими несчастными, а надо это знать, — прибавил Нехлюдов,
глядя на старого князя, который, завязавшись салфеткой, сидел у стола за крюшоном и в это самое время оглянулся на Нехлюдова.
Наталья Ивановна ничего не сказала. Аграфена Петровна вопросительно
глядела на Наталью Ивановну и покачивала головой. В это время из дамской комнаты вышло опять шествие.
Тот же красавец-лакей Филипп и швейцар несли княгиню. Она остановила носильщиков, подманила к себе Нехлюдова и, жалостно изнывая, подала ему белую в перстнях руку, с ужасом ожидая твердого пожатия.
Часовой, не отвечая, прокричал что-то в калитку и остановился, пристально
глядя на
то, как широкоплечий малый в свете фонаря очищал щепкой сапоги Нехлюдова от налипшей на них грязи.
— Нет, вы меня, Дмитрий Иванович, простите, если я не
то делаю, что вы хотите, — сказала она,
глядя ему в глаза своим косым таинственным взглядом. — Да, видно, уж так выходит. И вам жить надо.
Неточные совпадения
Глядеть весь город съехался, // Как в день базарный, пятницу, // Через неделю времени // Ермил на
той же площади // Рассчитывал народ.
Глянул — и пана Глуховского // Видит на борзом коне, // Пана богатого, знатного, // Первого в
той стороне.
Поля совсем затоплены, // Навоз возить — дороги нет, // А время уж не раннее — // Подходит месяц май!» // Нелюбо и на старые, // Больней
того на новые // Деревни им
глядеть.
С козою с барабанщицей // И не с простой шарманкою, // А с настоящей музыкой // Смотрели тут они. // Комедия не мудрая, // Однако и не глупая, // Хожалому, квартальному // Не в бровь, а прямо в глаз! // Шалаш полным-полнехонек. // Народ орешки щелкает, // А
то два-три крестьянина // Словечком перекинутся — //
Гляди, явилась водочка: // Посмотрят да попьют! // Хохочут, утешаются // И часто в речь Петрушкину // Вставляют слово меткое, // Какого не придумаешь, // Хоть проглоти перо!
На другой день, проснувшись рано, стали отыскивать"языка". Делали все это серьезно, не моргнув. Привели какого-то еврея и хотели сначала повесить его, но потом вспомнили, что он совсем не для
того требовался, и простили. Еврей, положив руку под стегно, [Стегно́ — бедро.] свидетельствовал, что надо идти сначала на слободу Навозную, а потом кружить по полю до
тех пор, пока не явится урочище, называемое Дунькиным вра́гом. Оттуда же, миновав три повёртки, идти куда глаза
глядят.