Неточные совпадения
За нее сватались, но она
ни за кого не хотела итти, чувствуя,
что жизнь ее с теми трудовыми людьми, которые сватались за нее, будет трудна ей, избалованной сладостью господской жизни.
Так жила она до 16-ти лет. Когда же ей минуло 16 лет, к ее барышням приехал их племянник — студент, богатый князь, и Катюша, не смея
ни ему
ни даже себе признаться в этом, влюбилась в него. Потом через два года этот самый племянник заехал по дороге на войну к тетушкам, пробыл у них четыре дня и накануне своего отъезда соблазнил Катюшу и, сунув ей в последний день сторублевую бумажку, уехал. Через пять месяцев после его отъезда она узнала наверное,
что она беременна.
Да и не за
чем было, так как не было уже
ни той силы убеждения,
ни той решимости,
ни того тщеславия и желания удивить, которые были в молодости.
Он рассказывал про тот удивительный оборот, который умел дать делу знаменитый адвокат и по которому одна из сторон, старая барыня, несмотря на то,
что она была совершенно права, должна будет
ни за
что заплатить большие деньги противной стороне.
— Не виновата я
ни в
чем, — бойко и твердо заговорила обвиняемая. — Я и в номер не входила… А как эта паскуда вошла, так она и сделала дело.
—
Ни в
чем не виновата, — быстро заговорила она, — как сначала говорила, так и теперь говорю: не брала, не брала и не брала, ничего я не брала, а перстень он мне сам дал…
— Ну, теперь этих не поймаешь
ни за
что, — говорил «горевший» веселый художник, очень быстро бегавший на своих коротких и кривых, но сильных мужицких ногах, — нешто спотыкнутся.
Если бы Нехлюдов тогда ясно сознал бы свою любовь к Катюше и в особенности если бы тогда его стали бы убеждать в том,
что он никак не может и не должен соединить свою судьбу с такой девушкой, то очень легко могло бы случиться,
что он, с своей прямолинейностью во всем, решил бы,
что нет никаких причин не жениться на девушке, кто бы она
ни была, если только он любит ее. Но тетушки не говорили ему про свои опасения, и он так и уехал, не сознав своей любви к этой девушке.
Он пришел в столовую. Тетушки нарядные, доктор и соседка стояли у закуски. Всё было так обыкновенно, но в душе Нехлюдова была буря. Он не понимал ничего из того,
что ему говорили, отвечал невпопад и думал только о Катюше, вспоминая ощущение этого последнего поцелуя, когда он догнал ее в коридоре. Он
ни о
чем другом не мог думать. Когда она входила в комнату, он, не глядя на нее, чувствовал всем существом своим ее присутствие и должен был делать усилие над собой, чтобы не смотреть на нее.
Несмотря на то,
что он не переставал караулить ее, ему
ни разу не удалось один на один встретить ее в этот день.
—
Что вы?
Ни зa
что! Не надо, — говорила она только устами, но всё взволнованное, смущенное существо ее говорило другое.
Пришедшим слепым нищим он дал рубль, на чай людям он роздал 15 рублей, и когда Сюзетка, болонка Софьи Ивановны, при нем ободрала себе в кровь ногу, то он, вызвавшись сделать ей перевязку,
ни минуты не задумавшись, разорвал свой батистовый с каемочками платок (Софья Ивановна знала,
что такие платки стоят не меньше 15 рублей дюжина) и сделал из него бинты для Сюзетки.
Евфимья Бочкова повторяла то,
что она ничего не знала и
ни в
чем не участвовала, и упорно указывала, как на виновницу всего, на Маслову. Симон только повторил несколько раз...
—
Ни за
что не поверю, — закричал добродушный купец, — а всё эта шельма красноглазая нашкодила.
По всему тому,
что происходило на судебном следствии, и по тому, как знал Нехлюдов Маслову, он был убежден,
что она не виновна
ни в похищении
ни в отравлении, и сначала был и уверен,
что все признают это; но когда он увидал,
что вследствие неловкой защиты купца, очевидно основанной на том,
что Маслова физически нравилась ему,
чего он и не скрывал, и вследствие отпора на этом именно основании старшины и, главное, вследствие усталости всех решение стало склоняться к обвинению, он хотел возражать, но ему страшно было говорить за Маслову, — ему казалось,
что все сейчас узнают его отношения к ней.
—
Ни в каком случае, — отвечал он решительно. — И так газеты говорят,
что присяжные оправдывают преступников;
что же заговорят, когда суд оправдает. Я не согласен
ни в каком случае.
Как
ни огромно было расстояние между тем,
что он был, и тем,
чем хотел быть, — для пробудившегося духовного существа представлялось всё возможно.
«Разорву эту ложь, связывающую меня,
чего бы это мне
ни стоило, и признаю всё и всем скажу правду и сделаю правду, — решительно вслух сказал он себе.
— Не боятся они Бога, мироеды, кровопийцы проклятые, — проговорила Кораблева. —
Ни за
что засудили девку.
— Вот не думала, не гадала, — тихо сказала Маслова. — Другие
что делают — и ничего, а я
ни за
что страдать должна.
«Если бы она только знала, кто я, то
ни за
что не принимала бы меня.
Но такого человека, который бы пожалел его, не нашлось
ни одного во всё то время, когда он, как зверок, жил в городе свои года ученья и, обстриженный под гребенку, чтоб не разводить вшей, бегал мастерам за покупкой; напротив, всё,
что он слышал от мастеров и товарищей с тех пор, как он живет в городе, было то,
что молодец тот, кто обманет, кто выпьет, кто обругает, кто прибьет, развратничает.
Еще не успели за ним затворить дверь, как опять раздались всё те же бойкие, веселые звуки, так не шедшие
ни к месту, в котором они производились,
ни к лицу жалкой девушки, так упорно заучивавшей их. На дворе Нехлюдов встретил молодого офицера с торчащими нафабренными усами и спросил его о помощнике смотрителя. Это был сам помощник. Он взял пропуск, посмотрел его и сказал,
что по пропуску в дом предварительного заключения он не решается пропустить сюда. Да уж и поздно..
В продолжение десяти лет она везде, где бы она
ни была, начиная с Нехлюдова и старика-станового и кончая острожными надзирателями, видела,
что все мужчины нуждаются в ней; она не видела и не замечала тех мужчин, которые не нуждались в ней. И потому весь мир представлялся ей собранием обуреваемых похотью людей, со всех сторон стороживших ее и всеми возможными средствами — обманом, насилием, куплей, хитростью — старающихся овладеть ею.
Так
что все усилия Нехлюдова изменить свою внешнюю жизнь (ему хотелось устроиться просто, по-студенчески) не привели
ни к
чему.
— Но ведь это уже совсем
ни на
что не нужно было.
В темном, холодном карцере не было
ни кровати,
ни стола,
ни стула, так
что посаженный сидел или лежал на грязном полу, где через него и на него бегали крысы, которых в карцере было очень много и которые были так смелы,
что в темноте нельзя было уберечь хлеба.
Такая старушка чудесная, а вот
ни за
что сидит, и она и сын; и все знают,
что они не виноваты, а их обвинили,
что подожгли, и сидят.
— Ну
что, всё простить, простить,
ни к
чему это… вы лучше…
— Как бы жестока ты
ни говорила, ты не можешь сказать того,
что я чувствую, — весь дрожа, тихо сказал Нехлюдов, — не можешь себе представить, до какой степени я чувствую свою вину перед тобою!..
— Не знаю, либерал ли я или
что другое, — улыбаясь, сказал Нехлюдов, всегда удивлявшийся на то,
что все его причисляли к какой-то партии и называли либералом только потому,
что он, судя человека, говорил,
что надо прежде выслушать его,
что перед судом все люди равны,
что не надо мучать и бить людей вообще, а в особенности таких, которые не осуждены. — Не знаю, либерал ли я или нет, но только знаю,
что теперешние суды, как они
ни дурны, всё-таки лучше прежних.
Нехлюдов слушал и вместе с тем оглядывал и низкую койку с соломенным тюфяком, и окно с толстой железной решеткой, и грязные отсыревшие и замазанные стены, и жалкое лицо и фигуру несчастного, изуродованного мужика в котах и халате, и ему всё становилось грустнее и грустнее; не хотелось верить, чтобы было правда то,
что рассказывал этот добродушный человек, — так было ужасно думать,
что могли люди
ни за
что, только за то,
что его же обидели, схватить человека и, одев его в арестантскую одежду, посадить в это ужасное место.
— Верно, перед Богом говорю, барин. Будьте отцом родным! — Он хотел кланяться в землю, и Нехлюдов насилу удержал его. — Вызвольте,
ни за
что пропадаю, — продолжал он.
— Всё равно, скажите кому, начальству,
что ли, — сказал негодующий голос. —
Ни в
чем не виноваты, страдаем второй месяц.
Только
что смотритель кончил, как из толпы выдвинулся маленький человечек, тоже в арестантском халате, начал, странно кривя ртом, говорить о том,
что их здесь мучают
ни за
что.
— Да ведь эти-то не виноваты же
ни в
чем.
Очевидно было,
что, как
ни искусны и
ни стары и привычны были доводы, позволяющие людям делать зло другим, не чувствуя себя за него ответственными, смотритель не мог не сознавать,
что он один из виновников того горя, которое проявлялось в этой комнате; и ему, очевидно, было ужасно тяжело.
Ужасны были, очевидно, невинные страдания Меньшова — и не столько его физические страдания, сколько то недоумение, то недоверие к добру и к Богу, которые он должен был испытывать, видя жестокость людей, беспричинно мучающих его; ужасно было опозорение и мучения, наложенные на эти сотни
ни в
чем неповинных людей только потому,
что в бумаге не так написано; ужасны эти одурелые надзиратели, занятые мучительством своих братьев и уверенные,
что они делают и хорошее и важное дело.
—
Ни за
что,
ни за
что не соглашусь: она просто не любила, — говорил женский голос.
— Крестьянин, который невинно обвиняется и к которому я пригласил защитника. Но не в этом дело. Неужели эти люди,
ни в
чем не виноватые, содержатся в тюрьме только за то,
что у них просрочены паспорты и…
— Нет, нет,
ни за
что, — говорил женский голос.
Доводы управляющего о том, как при передаче земли крестьянам
ни за
что пропадет весь инвентарь, который нельзя будет продать за одну четверть того,
что он стоит, как крестьяне испортят землю, вообще как много Нехлюдов потеряет при такой передаче, только подтверждали Нехлюдова в том,
что он совершает хороший поступок, отдавая крестьянам землю и лишая себя большой части дохода.
—
Ни к
чему это. Мы лучше попрежнему, — заговорили недовольные и даже грубые голоса.
— Землю, по-моему, — сказал он, — нельзя
ни продавать
ни покупать, потому
что если можно продавать ее, то те, у кого есть деньги, скупят ее всю и тогда будут брать с тех, у кого нет земли,
что хотят, за право пользоваться землею. Будут брать деньги за то, чтобы стоять на земле, — прибавил он, пользуясь аргументом Спенсера.
Молодой доктор, весь пропитанный карболовой кислотой, вышел к Нехлюдову в коридор и строго спросил его,
что ему нужно. Доктор этот делал всякие послабления арестантам и потому постоянно входил в неприятные столкновения с начальством тюрьмы и даже с старшим доктором. Опасаясь того, чтобы Нехлюдов не потребовал от него чего-нибудь незаконного, и, кроме того, желая показать,
что он
ни для каких лиц не делает исключений, он притворился сердитым.
Что бы я
ни говорила, он говорит,
что ничего не понимает.
Графиня Катерина Ивановна, как это
ни странно было и как
ни мало это шло к ее характеру, была горячая сторонница того учения, по которому считалось,
что сущность христианства заключается в вере в искупление.
Главные качества графа Ивана Михайловича, посредством которых он достиг этого, состояли в том,
что он, во-первых, умел понимать смысл написанных бумаг и законов, и хотя и нескладно, но умел составлять удобопонятные бумаги и писать их без орфографических ошибок; во-вторых, был чрезвычайно представителен и, где нужно было, мог являть вид не только гордости, но неприступности и величия, а где нужно было, мог быть подобострастен до страстности и подлости; в-третьих, в том,
что у него не было никаких общих принципов или правил,
ни лично нравственных
ни государственных, и
что он поэтому со всеми мог быть согласен, когда это нужно было, и, когда это нужно было, мог быть со всеми несогласен.
— Будут пьянствовать да убивать порядочных молодых людей —
ни за
что бы не простила, — сказала она.
— Каково? — сказал Нехлюдов адвокату. — Ведь это ужасно. Женщина, которую они держат 7 месяцев в одиночном заключении, оказывается
ни в
чем не виновата, и, чтобы ее выпустить, надо было сказать только слово.