Бедственное положение это усиливается еще тем, что, так как это состояние неверия продолжается уже много времени, сделалось то, что среди людей христианского мира те из них, которым это положение безверия выгодно, все властвующие классы, либо самым бессовестным образом притворяются, что верят в то, чему не верят и не могут верить, либо, в особенности наиболее развращенные из них ученые, прямо проповедуют, что для людей нашего времени совсем и не нужно ни какого бы то ни было объяснения смысла жизни — веры, ни какого бы то ни было вытекающего из веры руководства поступков, а что единственный основной закон жизни
человеческой есть закон развития и борьбы за существование и что поэтому жизнь людей может и должна быть руководима только похотями и страстями людскими.
Неточные совпадения
Свойственное же нашему времени миросозерцание
есть то понимание смысла
человеческой жизни и вытекающее из него руководство поведения, которое
было открыто христианским учением в его истинном значении 1900 лет тому назад, но
было скрыто от людей искусственным и лживым церковным извращением.
А между тем учение это в его истинном значении
было не только ясно выражено в тех, признаваемых церквами божественным откровением, книгах евангелия, которое
было нераздельно с извращенным учением, но учение это
было до такой степени свойственно, родственно душам
человеческим, что, несмотря на всё загромождение и извращение учения ложными догматами, наиболее чуткие к истине люди всё чаще и чаще воспринимали учение в его истинном значении и всё яснее и яснее видели противоречие устройства мира с истинным христианским учением.
То, что любовь
есть необходимое и благое условие жизни
человеческой,
было признаваемо всеми религиозными учениями древности.
Во всех дохристианских учениях любовь признавалась как одна из добродетелей, но не тем, чем она признается в христианском учении: метафизически — основой всего, практически — высшим законом жизни
человеческой, то
есть таким, который ни в каком случае не допускает исключений.
Христианское учение по отношению всех древних учений не
есть новое и особенное учение; это
есть только более ясное и определенное выражение той основы жизни
человеческой, которая чувствовалась и неопределенно проповедывалась предшествовавшими религиозными учениями.
Так что христианское учение о любви не
есть, как в прежних учениях, только проповедь известной добродетели, но
есть определение высшего закона жизни
человеческой и неизбежно вытекающего из него руководства поведения.
Учение Христа выясняет, почему этот закон
есть высший закон жизни
человеческой, и с другой стороны показывает тот ряд поступков, которые человек должен или не должен делать вследствие признания истинности этого учения.
Вот это-то главное значение учения и
было скрыто от людей лжехристианством, признавшим учение о любви не высшим законом жизни
человеческой, а так же, как и дохристианские учения, лишь одним из правил поведения, которое полезно соблюдать, когда ничто не препятствует этому.
Так говорят люди нашего времени, как бы предполагая, что религиозное сознание, вера —
есть состояние, несвойственное человеку, что религиозное сознание в человеке
есть нечто исключительное, воспитанное, напущенное. Но думать и говорить так могут люди вследствие особенного состояния христианского мира, временно лишенные самого необходимого и естественного условия жизни
человеческой — веры.
Но так же, как труд не составляет нечто искусственное, выдуманное, предписываемое людьми, а нечто неизбежное, необходимое, без чего не могли бы жить люди, так точно и вера, то
есть сознание своего отношения к бесконечному и вытекающего из него руководства поступков. Такая вера
есть не только не нечто воспитанное, искусственное, исключительное, а, напротив, такое естественное свойство
человеческой природы, без которого, как птицы без крыльев, никогда не жили и не могут жить люди.
Только освободись люди нашего мира от того обмана извращения христианского учения церковной веры и утвержденного на ней не только оправдания, но возвеличения, несовместимого с христианством, основанного на насилии, государственного устройства, и само собой устранится в душах людей не только христианского, но и всего мира главная помеха к религиозному сознанию высшего закона любви без возможности исключений и насилия, который 1900 лет тому назад
был открыт человечеству и который теперь один только удовлетворяет требованиям
человеческой совести.
Так что вера в то, что одни люди — меньшинство — может устраивать жизнь большинства, то самое, что считается несомненнейшей истиной, такой истиной, во имя которой совершаются величайшие злодеяния,
есть только суеверие, деятельность же, основанная на этом суеверии, та политическая деятельность революционеров и правителей и их помощников, которая обыкновенно считается самым почтенным и важным делом,
есть в сущности самая пустая, притом же и вредная
человеческая деятельность, более всего другого препятствовавшая и препятствующая истинному благу человечества.
Люди уже понимают жалкую низость шпиона, палача, начинают понимать это отношение к жандарму, полицейскому, даже отчасти к военному, но еще не понимают этого по отношению к судье, сенатору, министру, монарху, руководителю, участнику революции. А между тем дело сенатора, министра, монарха, руководителя партии точно так же низко, несвойственно
человеческой природе, гадко, даже хуже дела палача, шпиона, тем, что оно,
будучи таким же, как и дело палача, шпиона, прикрыто лицемерием.
Высший закон жизни, открытый Христом, ясен теперь людям и одно следование ему может теперь до тех пор, пока не
будет открыт новый, еще более ясный и близкий закон душе
человеческой, соединить людей.
Неточные совпадения
"
Была в то время, — так начинает он свое повествование, — в одном из городских храмов картина, изображавшая мучения грешников в присутствии врага рода
человеческого.
Сделавши это, он улыбнулся. Это
был единственный случай во всей многоизбиенной его жизни, когда в лице его мелькнуло что-то
человеческое.
[Ныне доказано, что тела всех вообще начальников подчиняются тем же физиологическим законам, как и всякое другое
человеческое тело, но не следует забывать, что в 1762 году наука
была в младенчестве.
Есть законы мудрые, которые хотя
человеческое счастие устрояют (таковы, например, законы о повсеместном всех людей продовольствовании), но, по обстоятельствам, не всегда бывают полезны;
есть законы немудрые, которые, ничьего счастья не устрояя, по обстоятельствам бывают, однако ж, благопотребны (примеров сему не привожу: сам знаешь!); и
есть, наконец, законы средние, не очень мудрые, но и не весьма немудрые, такие, которые, не
будучи ни полезными, ни бесполезными, бывают, однако ж, благопотребны в смысле наилучшего
человеческой жизни наполнения.
2. Да памятует градоправитель, что одною строгостью, хотя бы оная
была стократ сугуба, ни голода людского утолить, ни наготы
человеческой одеть не можно.