Сегодня, в девять часов вечера, назначен съезд. Вчера всю ночь обдумывал речь, которую буду
говорить на съезде, но ничего не обдумал. Горничная Марья Дементьевна советует мне быть во фраке, говоря, что во фраке я много интереснее и смахиваю на благородного кавалера. Подарил ей за это шерстяную вязаную косынку на голову.
Неточные совпадения
… В Перми меня привезли прямо к губернатору. У него был большой
съезд, в этот день венчали его дочь с каким-то офицером. Он требовал, чтоб я взошел, и я должен был представиться всему пермскому обществу в замаранном дорожном архалуке, в грязи и пыли. Губернатор, потолковав всякий вздор, запретил мне знакомиться с сосланными поляками и велел
на днях прийти к нему,
говоря, что он тогда сыщет мне занятие в канцелярии.
— Наша задача — выбить эти фирмы из их позиции, — глубокомысленно
говорил генерал. — Мы устроим ряд специальных
съездов в обеих столицах, где представители русской промышленности могут обсудить свои интересы и выработать программу совместного действия. Нужно будет произвести известное давление
на министерства и повести отчаянную борьбу за свое существование.
— Да, не удовлетворил меня Петербург, —
говорил он с расстановкою, вздыхая. — Обещают много, но ничего определенного. Да, дорогая моя. Был я мировым судьей, непременным членом, председателем мирового
съезда, наконец, советником губернского правления; кажется, послужил отечеству и имею право
на внимание, но вот вам: никак не могу добиться, чтобы меня перевели в другой город…
— Гости
на ту пору у него случились, — отвечал Петр Степаныч. —
Съезд большой был: министры, сенаторы, генералы. В карты с ними играл, невозможно ему было со мной
говорить.
Из всех тогдашних конгрессов,
на каких я присутствовал,
Съезд Интернационального Союза рабочих (о котором я
говорил выше) был, без сомнения, самый содержательный и важный по своим последствиям. Идеи Маркса, создавшего это общество, проникли с тех пор всюду и у нас к половине 90-х годов, то есть около четверти века спустя, захватили массу нашей молодежи и придали ее настроениям гораздо более решительный характер общественной борьбы и наложили печать
на все ее мироразумение.