Неточные совпадения
Петр Семенович (к Марье Ивановне). Да растолкуйте мне, Marie,
что такое это новое направление.
Ну, либералы: земство, конституция, школы, читальни
и tout ce qui s'en'suit [все то,
что из этого следует (франц.)], — это я понимаю.
Ну, социалисты: les grèves [стачки (франц.)], восьмичасовой день, — я тоже понимаю.
Ну, а это
что же? Растолкуйте мне.
Марья Ивановна. Теперь Степа кончил курс, должен избрать карьеру, а отец ничего не говорит ему. Он хотел поступить в канцелярию министра — Николай Иванович сказал,
что это не нужно; он хотел в кавалергарды — Николай Иванович совсем не одобрил. Он спросил:
что же мне делать? не пахать
же. А Николай Иванович сказал: отчего
же не пахать; гораздо лучше,
чем в канцелярии.
Ну,
что же ему делать? Он приходит ко мне
и меня спрашивает, а я все должна решать. А распоряжения все в его руках.
Николай Иванович.
Ну, впрочем, это для меня неважно. Для меня важно то,
что я знаю,
что, если бы я был на месте Ефима, я бы сделал то
же самое,
что он, а сделав это, был бы в отчаянии, если бы меня сажали в тюрьму, а потому — так как я хочу поступать с другими так, как желал бы, чтобы поступали со мной, то я не могу его обвинять
и делаю,
что могу, чтобы его избавить.
Николай Иванович.
Ну,
что же я могу делать в этой жизни иного, как только то,
чего требует от меня высший судья в моей душе, совесть, бог.
И совесть, бог требует, чтоб я считал всех равными, всех любил, всем служил.
Марья Ивановна. Как ты жесток! Какое
же это христианство? Это злость. Ведь не могу я жить, как ты хочешь, не могу я оторвать от своих детей
и отдать кому-то.
И за это ты хочешь бросить меня.
Ну и бросай. Я вижу,
что ты разлюбил.
И даже знаю почему.
Княгиня.
Ну, все равно. Да
и вы такой
же. Да вам хорошо. Нет, я не оставлю этого так.
И что за проклятое христианство, от которого люди страдают
и погибают! Ненавижу я это ваше христианство. Вам хорошо, когда вы знаете,
что вас не тронут. А у меня один сын,
и вы погубили.
Генерал. Связать. (К Борису.) Слушайте
же,
что я вам скажу. Мне все равно,
что с вами будет. Но для вас самих советую вам: одумайтесь. Вы сгниете в крепости.
И ничего никому не сделаете. Бросьте это.
Ну, вы погорячились,
и я погорячился. (Ударяет его по плечу.) Подите присягните
и бросьте все это. (К адъютанту.) Здесь батюшка? (К Борису.)
Ну,
что же?
Княгиня. Нет, не могу больше ждать. (К Николаю Ивановичу.)
Ну,
что же, уговорили его? Согласен? Боря, голубчик. Ведь ты пойми,
что мне терпеть. Тридцать лет одной жизни для тебя. Растить, радоваться.
И когда все готово, сделалось, вдруг отказаться от всего! Тюрьма, позор. Да нет. Боря!
Марья Ивановна.
Ну,
что же делать?
Что же делать? Ведь всем жить надо. Ведь их восемь человек.
И если их дома не веселить, то они бог знает
что будут делать. Я по крайней мере теперь об Любе так счастлива.
Неточные совпадения
Городничий.
И не рад,
что напоил.
Ну что, если хоть одна половина из того,
что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как
же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу:
что на сердце, то
и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет
и во дворец ездит… Так вот, право,
чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь,
что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
—
Ну, старички, — сказал он обывателям, — давайте жить мирно. Не трогайте вы меня, а я вас не трону. Сажайте
и сейте, ешьте
и пейте, заводите фабрики
и заводы —
что же-с! Все это вам
же на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте — я
и в этом препятствовать не стану! Только с огнем, ради Христа, осторожнее обращайтесь, потому
что тут недолго
и до греха. Имущества свои попалите, сами погорите —
что хорошего!
―
Ну, как
же!
Ну, князь Чеченский, известный.
Ну, всё равно. Вот он всегда на бильярде играет. Он еще года три тому назад не был в шлюпиках
и храбрился.
И сам других шлюпиками называл. Только приезжает он раз, а швейцар наш… ты знаешь, Василий?
Ну, этот толстый. Он бонмотист большой. Вот
и спрашивает князь Чеченский у него: «
ну что, Василий, кто да кто приехал? А шлюпики есть?» А он ему говорит: «вы третий». Да, брат, так-то!
— Со мной? — сказала она удивленно, вышла из двери
и посмотрела на него. —
Что же это такое? О
чем это? — спросила она садясь. —
Ну, давай переговорим, если так нужно. А лучше бы спать.
— А,
и вы тут, — сказала она, увидав его. —
Ну,
что ваша бедная сестра? Вы не смотрите на меня так, — прибавила она. — С тех пор как все набросились на нее, все те, которые хуже ее во сто тысяч раз, я нахожу,
что она сделала прекрасно. Я не могу простить Вронскому,
что он не дал мне знать, когда она была в Петербурге. Я бы поехала к ней
и с ней повсюду. Пожалуйста, передайте ей от меня мою любовь.
Ну, расскажите
же мне про нее.