Неточные совпадения
Одни исповедуют на словах учения тех просветителей человечества, в преданиях которых они воспитаны, но, не понимая их разумного смысла, обращают эти учения в сверхъестественные откровения о
прошедшей и будущей
жизни людей и требуют только исполнения обрядов.
Одни — фарисеи — на вопрос о том: «зачем эта бедственная
жизнь?» — отвечают: «
жизнь бедственна и всегда была и должна быть такою; благо
жизни не в ее настоящем, а в ее
прошедшем — до
жизни, и будущем — после
жизни».
Жизнь настоящая — зло, и объяснение этого зла в
прошедшем — в появлении мира и человека; исправление же существующего зла — в будущем, за гробом.
Жизнь человеческая начинается только с проявления разумного сознания, — того самого, которое открывает человеку одновременно и свою
жизнь, и в настоящем и в
прошедшем, и
жизнь других личностей, и всё, неизбежно вытекающее из отношений этих личностей, страдания и смерть, — то самое, что производит в нем отрицание блага личной
жизни и противоречие, которое, ему кажется, останавливает его
жизнь.
Ложное познание, не имея в виду этого главного предмета знания, направляет свои силы на изучение животного существования
прошедших и современных людей и на изучение условий существования человека вообще, как животного. Ему представляется, что из этих изучений может быть найдено и руководство для блага
жизни человеческой.
Только вследствие этой большей или меньшей степени любви и складывается в человеке известный ряд таких, а не иных сознаний. Так что только свойство больше или меньше любить одно и не любить другое — и есть то особенное и основное ячеловека, в котором собираются в одно все разбросанные, прерывающиеся сознания. Свойство же это, хотя и развивается и в нашей
жизни, вносится нами уже готовое в эту
жизнь из какого-то невидимого и непознаваемого нами
прошедшего.
Но не то для человека, понимающего
жизнь. Такой человек знает, что он внес в свою теперешнюю
жизнь свое особенное отношение к миру, свою любовь к одному и нелюбовь к другому из скрытого для него
прошедшего. Он знает, что эта-то любовь к одному и нелюбовь к другому, внесенная им в это его существование, есть самая сущность его
жизни; что это не есть случайное свойство его
жизни, но что это одно имеет движение
жизни, — и он в одном этом движении, в увеличении любви, полагает свою
жизнь.
Глядя на свое
прошедшее в этой
жизни, он видит, по памятному ему ряду своих сознаний, что отношение его к миру изменялось, подчинение закону разума увеличивалось, и увеличивалась не переставая сила и область любви, давая ему всё большее и большее благо независимо, а иногда прямо обратно пропорционально умалению существования личности.
Такой человек, приняв свою
жизнь из невидимого ему
прошедшего, сознавая постоянное непрерываемое возрастание ее, не только спокойно, но и радостно переносит ее и в невидимое будущее.
Нам кажется сначала, что с этого отношения нашего к миру и начинается наша
жизнь, но наблюдения над собой и над другими людьми показывают нам, что это отношение к миру, степень любви каждого из нас, не начались с этой
жизнью, а внесены нами в
жизнь из скрытого от нас нашим плотским рождением
прошедшего; кроме того, мы видим, что всё течение нашей
жизни здесь есть ничто иное, как неперестающее увеличение, усиление нашей любви, которое никогда не прекращается, но только скрывается от наших глаз плотской смертью.
Сначала мне кажется, что этот отрезок конуса и есть вся моя
жизнь, но по мере движения моей истинной
жизни, с одной стороны, я вижу, что то, что составляет основу моей
жизни, находится позади ее, за пределами ее: по мере
жизни я живее и яснее чувствую мою связь с невидимым мне
прошедшим; с другой стороны, я вижу, как эта же основа опирается на невидимое мне будущее, я яснее и живее чувствую свою связь с будущим и заключаю о том, что видимая мною
жизнь, земная
жизнь моя, есть только малая часть всей моей
жизни с обоих концов ее — до рождения и после смерти — несомненно существующей, но скрывающейся от моего теперешнего познания.
Я вижу причины своего страдания в
прошедшем, в заблуждениях моих и других людей, и если моя деятельность не направлена на причину страдания — на заблуждение, и я не стараюсь освободиться от него, я не делаю того, что должно быть, и потому-то страдание и представляется мне тем, чего не должно быть, и оно не только в действительности, но и в воображении возрастает до ужасных, исключающих возможность
жизни, размеров.
Другое вытекает из признания благом блага всей моей
жизни прошедшего и будущего в неразрывной связи с благом других людей и существ.
— Я счастлива! — шептала она, окидывая взглядом благодарности свою
прошедшую жизнь, и, пытая будущее, припоминала свой девический сон счастья, который ей снился когда-то в Швейцарии, ту задумчивую, голубую ночь, и видела, что сон этот, как тень, носится в жизни.
А между тем в эту среду влекли его привычки его
прошедшей жизни, влекли и родственные и дружеские отношения и, главное, то, что для того, чтобы делать то, что теперь одно занимало его: помочь и Масловой и всем тем страдающим, которым он хотел помочь, он должен был просить помощи и услуг от людей этой среды, не только не уважаемых, но часто вызывающих в нем негодование и презрение.
Неточные совпадения
«Я ничего не открыл. Я только узнал то, что я знаю. Я понял ту силу, которая не в одном
прошедшем дала мне
жизнь, но теперь дает мне
жизнь. Я освободился от обмана, я узнал хозяина».
Живя старою
жизнью, она ужасалась на себя, на свое полное непреодолимое равнодушие ко всему своему
прошедшему: к вещам, к привычкам, к людям, любившим и любящим ее, к огорченной этим равнодушием матери, к милому, прежде больше всего на свете любимому нежному отцу.
Привычный жест крестного знамения вызвал в душе ее целый ряд девичьих и детских воспоминаний, и вдруг мрак, покрывавший для нее всё, разорвался, и
жизнь предстала ей на мгновение со всеми ее светлыми
прошедшими радостями.
— Должно быть, тот род
жизни, который вы избрали, отразился на ваших понятиях. Я настолько уважаю или презираю и то и другое… я уважаю
прошедшее ваше и презираю настоящее… что я был далек от той интерпретации, которую вы дали моим словам.
В ней было возбуждение и быстрота соображения, которые появляются у мужчин пред сражением, борьбой, в опасные и решительные минуты
жизни, те минуты, когда раз навсегда мужчина показывает свою цену и то, что всё
прошедшее его было не даром, а приготовлением к этим минутам.