Маше
было лет двадцать пять, когда мне было четырнадцать; она была очень хороша; но я боюсь описывать ее, боюсь, чтобы воображение снова не представило мне обворожительный и обманчивый образ, составившийся в нем во время моей страсти.
Неточные совпадения
Я
был только
годом и несколькими месяцами моложе Володи; мы росли, учились и играли всегда вместе.
Чтобы не ошибиться, скажу только, что она
была необыкновенно бела, роскошно развита и
была женщина; а мне
было четырнадцать
лет.
Когда мне минуло четырнадцать
лет и я мог идти к причастию, моя маменька сказала моему папеньке: „Карл стал большой мальчик, Густав; что мы
будем с ним делать?“ И папенька сказал: „Я не знаю“.
Он сказал: „Карл хороший работник, и скоро он
будет моим Geselle!“, [подмастерьем (нем.).] но… человек предполагает, а бог располагает… в 1796
году была назначена Konskription, [рекрутский набор (нем.).] и все, кто мог служить, от восемнадцати до двадцать первого
года, должны
были собраться в город.
Когда сержант принес мадер и мы
выпили по рюмочке, я взял его за руку и сказал: «Господин сержант, может
быть, у вас
есть отец и мать?..» Он сказал: «
Есть, господин Мауер…» — «Мой отец и мать, — я сказал, — восемь
лет не видали меня и не знают, жив ли я, или кости мои давно лежат в сырой земле.
Я полтора
года жил на канатной фабрике, и мой хозяин так полюбил меня, что не хотел пустить. И мне
было хорошо. Я
был тогда красивый мужчина, я
был молодой, высокий рост, голубые глаза, римский нос… и Madam L… (я не могу сказать ее имени), жена моего хозяина,
была молоденькая, хорошенькая дама. И она полюбила меня.
— «Наш сын, — сказал папенька, —
был Soldat, и вот девять
лет он не писал нам, и мы не знаем, жив он или умер.
Я решительно замялся, не сказал ни слова больше и чувствовал, что ежели этот злодей-учитель хоть
год целый
будет молчать и вопросительно смотреть на меня, я все-таки не в состоянии
буду произнести более ни одного звука. Учитель минуты три смотрел на меня, потом вдруг проявил в своем лице выражение глубокой печали и чувствительным голосом сказал Володе, который в это время вошел в комнату...
Я читал где-то, что дети от двенадцати до четырнадцати
лет, то
есть находящиеся в переходном возрасте отрочества, бывают особенно склонны к поджигательству и даже убийству.
Даже в то время, о котором я говорю (когда мне
было четырнадцать
лет), ежели бы Карлу Иванычу случилось приколотить меня, я хладнокровно перенес бы его побои.
— Есть у меня, пожалуй, трехмиллионная тетушка, — сказал Хлобуев, — старушка богомольная: на церкви и монастыри дает, но помогать ближнему тугенька. А старушка очень замечательная. Прежних времен тетушка, на которую бы взглянуть стоило. У ней одних канареек сотни четыре. Моськи, и приживалки, и слуги, каких уж теперь нет. Меньшому из слуг
будет лет шестьдесят, хоть она и зовет его: «Эй, малый!» Если гость как-нибудь себя не так поведет, так она за обедом прикажет обнести его блюдом. И обнесут, право.
Я был рожден для жизни мирной, // Для деревенской тишины: // В глуши звучнее голос лирный, // Живее творческие сны. // Досугам посвятясь невинным, // Брожу над озером пустынным, // И far niente мой закон. // Я каждым утром пробужден // Для сладкой неги и свободы: // Читаю мало, долго сплю, // Летучей славы не ловлю. // Не так ли я в
былые годы // Провел в бездействии, в тени // Мои счастливейшие дни?
— Очнулись, — отозвался артельщик. Догадавшись, что он очнулся, хозяйка, подглядывавшая из дверей, тотчас же притворила их и спряталась. Она и всегда была застенчива и с тягостию переносила разговоры и объяснения, ей
было лет сорок, и была она толста и жирна, черноброва и черноглаза, добра от толстоты и от лености; и собою даже очень смазлива. Стыдлива же сверх необходимости.
На вид ему
было лет сорок пять: его коротко остриженные седые волосы отливали темным блеском, как новое серебро; лицо его, желчное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и легким резцом, являло следы красоты замечательной: особенно хороши были светлые, черные, продолговатые глаза.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей
было восемнадцать
лет. Я не знаю, когда ты
будешь благоразумнее, когда ты
будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты
будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То
есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что
лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не
будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен. В самом деле, кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не
будет рад. Я вот уж пятнадцать
лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.
Да если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую назад тому пять
лет была ассигнована сумма, то не позабыть сказать, что начала строиться, но сгорела.