(К Федору Иванычу.) Сейчас вон! Чтоб их не было в
моей кухне! Это ужасно. Никто не слушает, всё назло… Я оттуда их прогоню, они их сюда пустят. (Все больше и больше волнуется и доходит до слез.) Всё назло! Все назло! И с моей болью… Доктор! Доктор! Петр Петрович!.. И он ушел! (Всхлипывает и уходит, за ней Леонид Федорович.)
Неточные совпадения
Яков. Что же, Федор Иваныч, это обида живая! Теперь меня расчесть хочет. Ты, говорит, все колотишь, Фифку забыл и против
моего приказания мужиков в
кухню пустил. А вы сами знаете: я ничего знать не знаю! Только сказала мне Татьяна: проведи в
кухню, а я не знаю, по чьему приказу.
Барыня. На много ли?.. Федор Иваныч! Принять от него серебро! Вон сейчас! От него всё. Этот человек меня в гроб сведет. Вчера чуть-чуть не заморил собачку, которая ничего ему не сделала. Мало ему этого, он же зараженных мужиков вчера в
кухню завел, и опять они здесь. От него всё! Вон, сейчас вон! Расчет, расчет! (Семену.) А если ты себе вперед позволишь шуметь в
моем доме, я тебя, скверного мужика, выучу!
Неточные совпадения
Хлестаков. Я — признаюсь, это
моя слабость, — люблю хорошую
кухню. Скажите, пожалуйста, мне кажется, как будто бы вчера вы были немножко ниже ростом, не правда ли?
— Фу, как ты глуп иногда! Вчерашний хмель сидит… До свидания; поблагодари от меня Прасковью Павловну свою за ночлег. Заперлась, на
мой бонжур сквозь двери не ответила, а сама в семь часов поднялась, самовар ей через коридор из
кухни проносили… Я не удостоился лицезреть…
«Я слежу за собой, как за
моим врагом», — возмутился он, рывком надел шапку, гневно сунул ноги в галоши, вышел на крыльцо
кухни, постоял, прислушался к шуму голосов за воротами и решительно направился на улицу.
Однажды он пришел и вдруг видит, что
мыло лежит на умывальном столике, щетки и вакса в
кухне на окне, а чай и сахар в особом ящике комода.
Пока Захар и Анисья не были женаты, каждый из них занимался своею частью и не входил в чужую, то есть Анисья знала рынок и
кухню и участвовала в убирании комнат только раз в год, когда
мыла полы.