Неточные совпадения
Вывод же, который можно сделать из этого, тот, что надо перестать думать, что любовь плотская есть нечто особенно возвышенное, а надо понять, что цель,
достойная человека, — служение ли человечеству, отечеству, науке, искусству ли (не говоря уже о служении Богу) — какая бы она ни была, если только мы считаем ее
достойной человека, не достигается посредством соединения с
предметом любви в браке или вне его, а что, напротив, влюбление и соединение с
предметом любви (как бы ни старались доказывать противное в стихах и прозе) никогда не облегчает достижение
достойной человека цели, но всегда затрудняет его.
Сердце у ней доброе, в характере много доверчивости, как у всех несчастных и угнетенных, не успевших еще ожесточиться; потребность любви пробуждена; но она не находит для себя ни простора, ни разумной опоры, ни
достойного предмета.
В тех потехах он только изучал технику самых простых и незначительных работ и физическими трудами, с перемежкой увеселений и пиршеств, как будто заглушал ту безмерную жажду деятельности, которая томила его душу, не находя себе
достойного предмета для удовлетворения.
В тот момент как демократия познает цель, к которой должна стремиться воля народа, обретет
достойный предмет для своей воли, наполнится положительным содержанием, она должна будет эту цель, этот предмет, это содержание поставить выше самого формального принципа волеизъявления, положить в основу общества.
Неточные совпадения
Свой слог на важный лад настроя, // Бывало, пламенный творец // Являл нам своего героя // Как совершенства образец. // Он одарял
предмет любимый, // Всегда неправедно гонимый, // Душой чувствительной, умом // И привлекательным лицом. // Питая жар чистейшей страсти, // Всегда восторженный герой // Готов был жертвовать собой, // И при конце последней части // Всегда наказан был порок, // Добру
достойный был венок.
Кого ж любить? Кому же верить? // Кто не изменит нам один? // Кто все дела, все речи мерит // Услужливо на наш аршин? // Кто клеветы про нас не сеет? // Кто нас заботливо лелеет? // Кому порок наш не беда? // Кто не наскучит никогда? // Призрака суетный искатель, // Трудов напрасно не губя, // Любите самого себя, // Достопочтенный мой читатель! //
Предмет достойный: ничего // Любезней, верно, нет его.
— Встань! — сказала ласково государыня. — Если так тебе хочется иметь такие башмаки, то это нетрудно сделать. Принесите ему сей же час башмаки самые дорогие, с золотом! Право, мне очень нравится это простодушие! Вот вам, — продолжала государыня, устремив глаза на стоявшего подалее от других средних лет человека с полным, но несколько бледным лицом, которого скромный кафтан с большими перламутровыми пуговицами, показывал, что он не принадлежал к числу придворных, —
предмет,
достойный остроумного пера вашего!
— Нет-с, это еще нужно обсудить, — отвечала Бертольди. — Заготовление
предметов роскоши я не признаю трудом,
достойным развитого работника. Делать букли, перчатки или кружева, по-моему, значит поощрять человеческую пошлость.
Люди, любящие так, никогда не верят взаимности (потому что еще
достойнее жертвовать собою для того, кто меня не понимает), всегда бывают болезненны, что тоже увеличивает заслугу жертв; большей частью постоянны, потому что им тяжело бы было потерять заслугу тех жертв, которые они сделали любимому
предмету; всегда готовы умереть для того, чтоб доказать ему или ей всю свою преданность, но пренебрегают мелкими ежедневными доказательствами любви, в которых не нужно особенных порывов самоотвержения.