Неточные совпадения
Всё это неправда. Закон божий открывается не одним каким-нибудь людям, а равно всякому человеку, если он
хочет узнать его. Чудес же никогда не было и не бывает, и все рассказы о чудесах пустые выдумки. Неправда и то, что есть такие книги, в которых всякое слово истинно и внушено
богом. Все книги дело рук человеческих, и во всех может быть и полезное, и вредное, и истинное, и ложное.
Если человек
хочет угодить
богу молитвами, обрядами, то это значит, что он
хочет обмануть
бога. Но
бога нельзя обмануть, обманываешь только себя.
То же, что этот работник, делают люди, которые молятся святым угодникам, прося их заступиться за них перед
богом, и то же делают, когда
хотят задобрить
бога лампадами и всякими жертвами, постройками храмов и восхвалениями его.
Главная разница между истинной верой и ложной та, что при ложной вере человек
хочет, чтобы за его жертвы и молитвы
бог угождал человеку. При истинной же вере человек
хочет только одного: научиться угождать
богу.
Что, если бы он, как другие, сказал: никто не может вернее Моисея объяснить закон
бога, он бы был ничто, и дух божий покинул бы его душу. Но он общался не с людьми, а с
богом, слушался его голоса, а не своего страха перед людьми. Он не побоялся ни церкви, ни государства и не смутился,
хотя Пилат и Ирод подружились только затем, чтобы распять его.
Да,
бог так же близок к нам, как он близок был тогда ко Христу, и так же готов открыть истину каждому из нас, кто только
захочет всей своей жизнью служить ему.
Тело человека
хочет добра себе одному, и люди поддаются этому обману. А как только человек живет для одного своего тела, а не для души, так он расходится с людьми и с
богом и не получает того добра, которого ищет.
Если человек и не знает, что он дышит воздухом, он знает, что когда он задыхается, у него чего-то нет такого, без чего он жить не может. То же бывает и с человеком, когда он потеряет
бога,
хотя он и не знает, отчего страдает.
Если человек совсем не исполняет воли
бога, он совсем не знает
бога,
хотя бы и говорил, что знает его, и молился бы ему.
Если глаза твои слепнут от солнца, то ты не говоришь, что нет солнца. Не скажешь ты и того, что нет
бога оттого, что твой разум путается и теряется, когда ты
хочешь понять начало и причину всего.
Но были и есть всегда люди с утонченным умом и ученостью, которые
хотят словами выяснить понятие
бога.
Брак оправдывается и освящается только детьми, тем, что если мы не можем сами сделать всего того, чего
хочет от нас
бог, то мы хоть через детей, воспитав их, можем послужить делу божию. И потому брак, в котором супруги не
хотят иметь детей, хуже прелюбодеяния и всякого разврата.
«Будь осторожен, когда
хочешь в человеке бить по дьяволу, — как бы не задеть в нем
бога». Это значит то, что, осуждая человека, не забывай того, что в нем дух божий.
В старину люди верили в то, что люди рождаются разной породы, черной и белой кости, Иафетова и Хамова отродья, и что одни люди должны быть господами, а другие рабами. Люди признавали такое деление людей на господ и рабов, потому что верили что такое деление установлено
богом. Грубое и губительное суеверие это,
хотя и в другом виде, признается и до сих пор.
На алтарь
бога насилия столько уже принесено жертв, что этих жертв хватило бы на заселение двадцати планет таких, как земля, а достигнута ли
хотя бы малейшая часть цели?
Выгода служения
богу перед служением людям та, что перед людьми невольно
хочешь выказаться в лучшем свете и огорчаешься, когда тебя выставляют в дурном. Перед
богом ничего этого нет. Он знает тебя, каков ты, и перед ним никто тебя ни восхвалить, ни оклеветать не может, так что тебе перед ним не нужно казаться, а нужно только быть хорошим.
Если
хочешь быть спокоен, угождай
богу, а не людям. Разные люди
хотят разного: нынче
хотят одного, завтра другого. Никогда не угодишь людям. Живущий же в тебе
бог всегда
хочет одного, и ты знаешь, чего он
хочет.
Между тунгусским шаманом и европейским управляющим церковью — прелатом или (взяв для примера простых людей) между совершенно грубым, чувственным вогулом, который поутру кладет себе на голову лапу медвежьей шкуры, приговаривая молитву: не убий меня, и утонченным пуританином и индепендентом в Коннектикуте,
хотя и есть разница в приемах, нет разницы в основах их веры, так как они оба принадлежат к одному и тому же разряду людей, которые полагают свое служение
богу не в том, чтобы становиться лучше, а в вере или в исполнении известных произвольных постановлений.
Когда мы по душе
хотим переговорить с человеком о важном деле, мы стараемся сойтись с ним один на один, чтобы ничто не развлекало нас, не мешало нам. Как же общаться с
богом, молиться при народе? Трудно при народе избавиться от заботы о том, чтò обо мне подумают, от пустословия, от рассеяния. Особенно, когда собираются по праздникам. Оттого и сказано в евангелии...
Учение это в том, чтобы любить
бога, как высшее добро и истину, и ближнего, как самого себя, и делать другим, что
хочешь, чтобы тебе делали.
Хотя для
бога насекомое и человек — равноценны, однако для нашего разума это не так.
Живя духовной жизнью, то есть заодно с
богом, человек,
хотя и не может знать последствий своих поступков, знает наверное, что последствия эти будут благие.
К спорам прислушивайся, но в споры не вмешивайся. Храни тебя
бог от запальчивости и горячки,
хотя бы даже в малейшем выражении. Гнев везде неуместен, а больше всего в деле правом, потому что затемняет и мутит его.
А как дойти до этого? Подчинить свою волю воле
бога:
хочет он, чтобы у меня была лихорадка, — и я этого
хочу.
Хочет он, чтобы я делал это, а не то, — и я этого
хочу.
Хочет он, чтобы со мной случилось то, чего я не ожидал, — и я этого
хочу.
Только испытав страдания, узнал я близко сродство человеческих душ между собою. Стоит только хорошенько выстрадаться самому, как уже все страдающие становятся тебе понятны. Этого мало, — самый ум проясняется: дотоле скрытые положения и поприща людей становятся тебе известны, и делается видно, что кому потребно. Велик
бог, нас умудряющий. И чем же умудряющий? Тем самым горем, от которого мы бежим и
хотим скрыться. Страданиями и горем определено нам добывать крупицы мудрости, не приобретаемой в книгах.
«Иго мое благо». Люди надевают на себя ярмо, не по ним сделанное, и впрягаются в воз не по их силам. Ярмо не по себе и воз не по силам, — это жизнь для блага своего тела или для телесного блага других людей. Благо только во всё большем и большем сознании в себе
бога. Только это ярмо сделано как раз по силам людей, и ему-то учит Иисус. Попробуйте и узнаете, как ладно и легко. Кто
захочет узнать, правду ли я говорю, пусть попытается делать то, что я говорю, — сказал Иисус.
Человек от рождения и до смерти
хочет себе добра, и то, чего он
хочет, то и дано ему, если он его ищет там, где оно есть: в любви к
богу и людям.
Люди молят
бога помочь им в том, что не в них, а он всегда готов помочь им тем, что в них самих. А то они
хотят, чтобы он помог им, как они этого
хотят, а не так, как он этого
хочет.
Неточные совпадения
Сначала он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к нему не поедет, и что он не
хочет сидеть за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли, и, слава
богу, все пошло хорошо.
Да, видно,
Бог прогневался. // Как восемь лет исполнилось // Сыночку моему, // В подпаски свекор сдал его. // Однажды жду Федотушку — // Скотина уж пригналася, // На улицу иду. // Там видимо-невидимо // Народу! Я прислушалась // И бросилась в толпу. // Гляжу, Федота бледного // Силантий держит за ухо. // «Что держишь ты его?» // — Посечь
хотим маненичко: // Овечками прикармливать // Надумал он волков! — // Я вырвала Федотушку, // Да с ног Силантья-старосту // И сбила невзначай.
— Знаю я, — говорил он по этому случаю купчихе Распоповой, — что истинной конституции документ сей в себе еще не заключает, но прошу вас, моя почтеннейшая, принять в соображение, что никакое здание,
хотя бы даже то был куриный хлев, разом не завершается! По времени выполним и остальное достолюбезное нам дело, а теперь утешимся тем, что возложим упование наше на
бога!
— Я не понимаю, как они могут так грубо ошибаться. Христос уже имеет свое определенное воплощение в искусстве великих стариков. Стало быть, если они
хотят изображать не
Бога, а революционера или мудреца, то пусть из истории берут Сократа, Франклина, Шарлоту Корде, но только не Христа. Они берут то самое лицо, которое нельзя брать для искусства, а потом…
Одно — вне ее присутствия, с доктором, курившим одну толстую папироску за другою и тушившим их о край полной пепельницы, с Долли и с князем, где шла речь об обеде, о политике, о болезни Марьи Петровны и где Левин вдруг на минуту совершенно забывал, что происходило, и чувствовал себя точно проснувшимся, и другое настроение — в ее присутствии, у ее изголовья, где сердце
хотело разорваться и всё не разрывалось от сострадания, и он не переставая молился
Богу.