Неточные совпадения
Сознавая в своем отдельном теле духовное и нераздельное существо —
бога и видя того же
бога во всем живом, человек спрашивает себя: для чего
бог, существо духовное, единое и нераздельное, заключил себя в отдельные тела существ, и в меня и в тела отдельных существ? Для чего существо духовное и единое как бы разделилось само в себе? Для чего духовное и нераздельное стало отдельным и телесным? Для чего бессмертное связало себя с
смертным?
Человек, верующий в бога-Христа, паки грядущего со славою судить и казнить живых и мертвых, не может верить в Христа, повелевающего подставлять щеку обидчику, не судить, прощать и любить врагов; человек, верующий в боговдохновенность ветхого завета и святость Давида, завещающего на
смертном одре убийство старика, оскорбившего его и которого он сам не мог убить, так как был связан клятвой (3-я кн.
Когда люди знают, что пришла смерть, они молятся, каются в грехах, чтобы быть готовыми с чистой душой прийти к
богу. Но ведь мы каждый день понемногу умираем и всякую минуту можем совсем умереть. И потому надо бы нам не дожидаться
смертного часа, а всякую минуту быть готовыми.
Неточные совпадения
Под этим небом, в этом воздухе носятся фантастические призраки; под крыльями таких ночей только снятся жаркие сны и необузданные поэтические грезы о нисхождении Брамы на землю, о жаркой любви
богов к
смертным — все эти страстные образы, в которых воплотилось чудовищное плодородие здешней природы.
Когда Старцев пробовал заговорить даже с либеральным обывателем, например, о том, что человечество, слава
богу, идет вперед и что со временем оно будет обходиться без паспортов и без
смертной казни, то обыватель глядел на него искоса и недоверчиво и спрашивал: «Значит, тогда всякий может резать на улице кого угодно?» А когда Старцев в обществе, за ужином или чаем, говорил о том, что нужно трудиться, что без труда жить нельзя, то всякий принимал это за упрек и начинал сердиться и назойливо спорить.
Не то чтоб он позволял себе быть невежливым, напротив, говорил он всегда чрезвычайно почтительно, но так поставилось, однако ж, дело, что Смердяков видимо стал считать себя
бог знает почему в чем-то наконец с Иваном Федоровичем как бы солидарным, говорил всегда в таком тоне, будто между ними вдвоем было уже что-то условленное и как бы секретное, что-то когда-то произнесенное с обеих сторон, лишь им обоим только известное, а другим около них копошившимся
смертным так даже и непонятное.
Честной народ, достойна
смертной казни // Вина его; но в нашем уложеньи // Кровавых нет законов, пусть же
боги // Казнят его по мере преступленья, // А мы судом народным Мизгиря // На вечное изгнанье осуждаем.
Может быть, он уже и кается перед
смертным часом, только не такие грехи его, чтобы
бог простил ему.