Неточные совпадения
Мудрец говорил: благодарю
бога за то, что он сделал всё нужное легким, а всё ненужное трудным. Это особенно верно в пище. Та пища, которая нужна человеку для того, чтобы он
был здоров и способен работать, проста и дешева: хлеб, плоды, коренья, вода. Всё это везде
есть.
Трудно только делать всякие хитрые кушанья, вроде мороженого летом и т. п.
Трудно различить, служишь ли ты людям для души, для
бога или для похвалы от них. Поверка одна: если делаешь дело которое считаешь добрым, спроси себя,
будешь ли делать то же, если знаешь вперед, что никто никогда не узнает о том, что ты делаешь. Если ответишь себе, что все-таки
будешь делать, тогда наверное можешь знать: то, что делаешь, — делаешь для души, для
бога.
Неточные совпадения
— Нет, Платон Михайлович, — сказал Хлобуев, вздохнувши и сжавши крепко его руку, — не гожусь я теперь никуды. Одряхлел прежде старости своей, и поясница болит от прежних грехов, и ревматизм в плече. Куды мне! Что разорять казну! И без того теперь завелось много служащих ради доходных мест. Храни
бог, чтобы из-за меня, из-за доставки мне жалованья прибавлены
были подати на бедное сословие: и без того ему
трудно при этом множестве сосущих. Нет, Платон Михайлович,
бог с ним.
Что думал он в то время, когда молчал, — может
быть, он говорил про себя: «И ты, однако ж, хорош, не надоело тебе сорок раз повторять одно и то же», —
Бог ведает,
трудно знать, что думает дворовый крепостной человек в то время, когда барин ему дает наставление.
— Это — очень гордый человек, как вы сейчас сами сказали, а многие из очень гордых людей любят верить в
Бога, особенно несколько презирающие людей. У многих сильных людей
есть, кажется, натуральная какая-то потребность — найти кого-нибудь или что-нибудь, перед чем преклониться. Сильному человеку иногда очень
трудно переносить свою силу.
«Слава
Богу, если еще
есть поварня! — говорил отец Никита, — а то и не бывает…» — «Как же тогда?» — «Тогда ночуем на снегу». — «Но не в сорок градусов, надеюсь». — «И в сорок ночуем: куда ж деться?» — «Как же так? ведь, говорят, при 40˚ дышать нельзя…» — «
Трудно, грудь режет немного, да дышим. Мы разводим огонь, и притом в снегу тепло. Мороз ничего, — прибавил он, — мы привыкли, да и хорошо закутаны. А вот гораздо хуже, когда застанет пурга…»
Но, на беду инквизиции, первым членом
был назначен московский комендант Стааль. Стааль — прямодушный воин, старый, храбрый генерал, разобрал дело и нашел, что оно состоит из двух обстоятельств, не имеющих ничего общего между собой: из дела о празднике, за который следует полицейски наказать, и из ареста людей, захваченных
бог знает почему, которых вся видимая вина в каких-то полувысказанных мнениях, за которые судить и
трудно и смешно.