Неточные совпадения
С самого начала болезни, с того времени, как Иван Ильич в первый раз поехал к доктору, его жизнь разделилась на два противоположные настроения, сменявшие одно другое: то было
отчаяние и ожидание непонятной и
ужасной смерти, то была надежда и исполненное интереса наблюдение за деятельностью своего тела. То перед глазами была одна почка или кишка, которая на время отклонилась от исполнения своих обязанностей, то была одна непонятная
ужасная смерть, от которой ничем нельзя избавиться.
«Не он ли и есть этот интролигатор? Но только как он мог так скоро поспеть вслед за своим прошением и как он не замерз в этом жалчайшем рубище и, наконец, что ему надо, что такое он лепечет в своем
ужасном отчаянии то про лавру, то про митрополита, то, наконец, про самого Иегошуа Ганоцри? [Имя „Иисус“ иногда произносится Иешу, иногда Иегошуа (Прим. Лескова.).] И впрямь он не помешался ли?»
Неточные совпадения
«Да! она не простит и не может простить. И всего
ужаснее то, что виной всему я, — виной я, а не виноват. В этом-то вся драма, — думал он. — Ах, ах, ах!» приговаривал он с
отчаянием, вспоминая самые тяжелые для себя впечатления из этой ссоры.
Чувство это теперь было еще сильнее, чем прежде; еще менее, чем прежде, он чувствовал себя способным понять смысл смерти, и еще
ужаснее представлялась ему ее неизбежность; но теперь, благодаря близости жены, чувство это не приводило его в
отчаяние: он, несмотря на смерть, чувствовал необходимость жить и любить.
Ее эти взгляды Тушина обдавали ужасом. «Не узнал ли? не слыхал ли он чего? — шептала ей совесть. — Он ставит ее так высоко, думает, что она лучше всех в целом свете! Теперь она молча будет красть его уважение…» «Нет, пусть знает и он! Пришли бы хоть новые муки на смену этой
ужасной пытке — казаться обманщицей!» — шептало в ней
отчаяние.
— Non, il est impayable, [Нет, он бесподобен,] — обратилась графиня Катерина Ивановна к мужу. — Он мне велит итти на речку белье полоскать и есть один картофель. Он
ужасный дурак, но всё-таки ты ему сделай, что он тебя просит.
Ужасный оболтус, — поправилась она. — А ты слышал: Каменская, говорят, в таком
отчаянии, что боятся за ее жизнь, — обратилась она к мужу, — ты бы съездил к ней.
Некоторые догадывались об истине и утверждали, что виновником сего
ужасного бедствия был сам Дубровский, движимый злобой и
отчаянием.