Неточные совпадения
— Хорошего нового ничего нет, — заговорил
старик. — Только и нового, что все зайцы совещаются, как им орлов прогнать. А орлы всё рвут то одного, то другого. На прошлой неделе
русские собаки у мичицких сено сожгли, раздерись их лицо, — злобно прохрипел
старик.
Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к
русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих
русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения.
И понравился мне, знаете, этот
русский старик, так сказать, коренной русак, de la vraie souche. [преизбыток (фр.).]
Неточные совпадения
Ну, положим, даже не братьев, не единоверцев, а просто детей, женщин,
стариков; чувство возмущается, и
русские люди бегут, чтобы помочь прекратить эти ужасы.
«Почти
старик уже. Он не видит, что эти люди относятся к нему пренебрежительно. И тут чувствуется глупость: он должен бы для всех этих людей быть ближе, понятнее студента». И, задумавшись о Дьяконе, Клим впервые спросил себя: не тем ли Дьякон особенно неприятен, что он, коренной
русский церковник, сочувствует революционерам?
Он преподавал
русский язык и географию, мальчики прозвали его Недоделанный, потому что левое ухо
старика было меньше правого, хотя настолько незаметно, что, даже когда Климу указали на это, он не сразу убедился в разномерности ушей учителя.
Потом он служил в Польше, где тоже заставлял
русских крестьян совершать много различных преступлений, за что тоже получил ордена и новые украшения на мундир; потом был еще где-то и теперь, уже расслабленным
стариком, получил то дававшее ему хорошее помещение, содержание и почет место, на котором он находился в настоящую минуту.
Один закоснелый сармат,
старик, уланский офицер при Понятовском, делавший часть наполеоновских походов, получил в 1837 году дозволение возвратиться в свои литовские поместья. Накануне отъезда
старик позвал меня и несколько поляков отобедать. После обеда мой кавалерист подошел ко мне с бокалом, обнял меня и с военным простодушием сказал мне на ухо: «Да зачем же вы,
русский?!» Я не отвечал ни слова, но замечание это сильно запало мне в грудь. Я понял, что этому поколению нельзя было освободить Польшу.