Неточные совпадения
— Лета ихние! Что делать-с! — заметил Гедеоновский. —
Вот они изволят говорить: кто не хитрит. Да кто нонеча не хитрит? Век уж такой. Один мой приятель, препочтенный и, доложу вам, не малого чина человек, говаривал: что нонеча, мол, курица, и та с хитростью к зерну приближается — все норовит,
как бы сбоку подойти. А
как погляжу я на вас, моя барыня, нрав-то у вас истинно ангельский; пожалуйте-ка мне вашу белоснежную ручку.
Ведь
вот, рассуждал
он,
как не похвалить?
Маланья Сергеевна охотно помирилась бы на этих напоминовениях и похвалах,
как горьки
они ни были… но Федю у нее отняли:
вот что ее сокрушало.
Исполнение своего намерения Иван Петрович начал с того, что одел сына по-шотландски; двенадцатилетний малый стал ходить с обнаженными икрами и с петушьим пером на складном картузе; шведку заменил молодой швейцарец, изучивший гимнастику до совершенства; музыку,
как занятие недостойное мужчины, изгнали навсегда; естественные науки, международное право, математика, столярное ремесло, по совету Жан-Жака Руссо, и геральдика, для поддержания рыцарских чувств, —
вот чем должен был заниматься будущий «человек»;
его будили в четыре часа утра, тотчас окачивали холодной водой и заставляли бегать вокруг высокого столба на веревке; ел
он раз в день по одному блюду; ездил верхом, стрелял из арбалета; при всяком удобном случае упражнялся, по примеру родителя, в твердости воли и каждый вечер вносил в особую книгу отчет прошедшего дня и свои впечатления, а Иван Петрович, с своей стороны, писал
ему наставления по-французски, в которых
он называл
его mon fils [Мой сын (фр.).] и говорил
ему vous.
Ответственность, конечно, большая; конечно, от родителей зависит счастие детей, да ведь и то сказать: до сих пор худо ли, хорошо ли, а ведь все я, везде я одна,
как есть: и воспитала-то детей, и учила
их, все я… я
вот и теперь мамзель от госпожи Болюс выписала…
— Кажется,
он ей нравится, а впрочем, господь ее ведает! Чужая душа, ты знаешь, темный лес, а девичья и подавно.
Вот и Шурочкину душу — поди, разбери! Зачем она прячется, а не уходит, с тех пор
как ты пришел?
Выражения: «
Вот что бы я сделал, если б я был правительством»; «Вы,
как умный человек, тотчас со мной согласитесь», — не сходили у
него с языка.
— А-а! Так
вот как, мать моя; ты свидание
ему назначила, этому старому греховоднику, смиреннику этому?
Вот как: вдовый
он, стало быть.
Озабоченная осанка
его исчезла;
он улыбнулся, оживился, расстегнул фрак и, повторяя: «
Какой я артист, увы!
вот вы, я слышал, артистка истинная», — направился вслед за Варварой Павловной к фортепьяно.
— Да
как же; тут уж эти
они,
как бишь
они по-вашему, дуэты пошли. И все по-итальянски: чи-чида ча-ча,настоящие сороки. Начнут ноты выводить, просто так за душу и тянут. Паншин этот, да
вот твоя. И
как это все скоро уладилось: уж точно, по-родственному, без церемоний. А впрочем, и то сказать: собака — и та пристанища ищет; не пропадать же, благо люди не гонят.
—
Вот как мы должны были увидеться, — проговорил
он наконец.
Уж на что я, бывало, завидовала мухам:
вот, думала я, кому хорошо на свете пожить; да услыхала раз ночью,
как муха у паука в лапках ноет, — нет, думаю, и на
них есть гроза.
— И
вот что я хотела вам еще сказать, Федор Иваныч, — продолжала Марья Дмитриевна, слегка подвигаясь к
нему, — если б вы видели,
как она скромно себя держит,
как почтительна! Право, это даже трогательно. А если б вы слышали,
как она о вас отзывается! Я, говорит, перед
ним кругом виновата; я, говорит, не умела ценить
его, говорит; это, говорит, ангел, а не человек. Право, так и говорит: ангел. Раскаяние у ней такое… Я, ей-богу, и не видывала такого раскаяния!
— Слушай, Лизочка, что я тебе скажу, — промолвила вдруг Марфа Тимофеевна, усаживая Лизу подле себя на кровати и поправляя то ее волосы, то косынку. — Это тебе только так сгоряча кажется, что горю твоему пособить нельзя. Эх, душа моя, на одну смерть лекарства нет! Ты только
вот скажи себе: «Не поддамся, мол, я, ну
его!» — и сама потом
как диву дашься,
как оно скоро, хорошо проходит. Ты только потерпи.
Но дом Марьи Дмитриевны не поступил в чужие руки, не вышел из ее рода, гнездо не разорилось: Леночка, превратившаяся в стройную, красивую девушку, и ее жених — белокурый гусарский офицер, сын Марьи Дмитриевны, только что женившийся в Петербурге и вместе с молодой женой приехавший на весну в О…, сестра
его жены, шестнадцатилетняя институтка с алыми щеками и ясными глазками, Шурочка, тоже выросшая и похорошевшая, —
вот какая молодежь оглашала смехом и говором стены калитинского дома.
— Приходит она, этта, ко мне поутру, — говорил старший младшему, — раным-ранешенько, вся разодетая. «И что ты, говорю, передо мной лимонничаешь, чего ты передо мной, говорю, апельсинничаешь?» — «Я хочу, говорит, Тит Васильевич, отныне, впредь в полной вашей воле состоять». Так
вот оно как! А уж как разодета: журнал, просто журнал!
Неточные совпадения
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с
какой стати сидеть
ему здесь, когда дорога
ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А
вот он-то и есть этот чиновник.
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на
них? не нужно тебе глядеть на
них. Тебе есть примеры другие — перед тобою мать твоя.
Вот каким примерам ты должна следовать.
Анна Андреевна. Ну
вот! Боже сохрани, чтобы не поспорить! нельзя, да и полно! Где
ему смотреть на тебя? И с
какой стати
ему смотреть на тебя?
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А
вот посмотрим,
как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что
он такое и в
какой мере нужно
его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Хлестаков. Возьмите, возьмите; это порядочная сигарка. Конечно, не то, что в Петербурге. Там, батюшка, я куривал сигарочки по двадцати пяти рублей сотенка, просто ручки потом себе поцелуешь,
как выкуришь.
Вот огонь, закурите. (Подает
ему свечу.)