Неточные совпадения
Николай Петрович поник головой и начал глядеть
на ветхие ступеньки крылечка: крупный пестрый цыпленок степенно расхаживал по ним, крепко стуча своими
большими желтыми ногами; запачканная кошка недружелюбно посматривала
на него, жеманно прикорнув
на перила.
— Хлопоты у меня
большие с мужиками в нынешнем году, — продолжал Николай Петрович, обращаясь к сыну. — Не платят оброка. [Оброк — более прогрессивная по сравнению с барщиной денежная форма эксплуатации крестьян. Крестьянин заранее «обрекался» дать помещику определенную сумму денег, и тот отпускал его из имения
на заработки.] Что ты будешь делать?
— Я с северной стороны над балконом
большую маркизу [Маркиза — здесь: навес из какой-либо плотной ткани над балконом для защиты от солнца и дождя.] приделал, — промолвил Николай Петрович, — теперь и обедать можно
на воздухе.
Между тем Николай Петрович тоже проснулся и отправился к Аркадию, которого застал одетым. Отец и сын вышли
на террасу, под навес маркизы; возле перил,
на столе, между
большими букетами сирени, уже кипел самовар. Явилась девочка, та самая, которая накануне первая встретила приезжих
на крыльце, и тонким голосом проговорила...
Но Аркадий уже не слушал его и убежал с террасы. Николай Петрович посмотрел ему вслед и в смущенье опустился
на стул. Сердце его забилось… Представилась ли ему в это мгновение неизбежная странность будущих отношений между им и сыном, сознавал ли он, что едва ли не
большее бы уважение оказал ему Аркадий, если б он вовсе не касался этого дела, упрекал ли он самого себя в слабости — сказать трудно; все эти чувства были в нем, но в виде ощущений — и то неясных; а с лица не сходила краска, и сердце билось.
— Да, — проговорил он, ни
на кого не глядя, — беда пожить этак годков пять в деревне, в отдалении от великих умов! Как раз дурак дураком станешь. Ты стараешься не забыть того, чему тебя учили, а там — хвать! — оказывается, что все это вздор, и тебе говорят, что путные люди этакими пустяками
больше не занимаются и что ты, мол, отсталый колпак. [Отсталый колпак — в то время старики носили ночные колпаки.] Что делать! Видно, молодежь, точно, умнее нас.
Он стал читать, все
больше по-английски; он вообще всю жизнь свою устроил
на английский вкус, редко видался с соседями и выезжал только
на выборы, где он
большею частию помалчивал, лишь изредка дразня и пугая помещиков старого покроя либеральными выходками и не сближаясь с представителями нового поколения.
В противоположном углу горела лампадка перед
большим темным образом Николая чудотворца; крошечное фарфоровое яичко
на красной ленте висело
на груди святого, прицепленное к сиянию;
на окнах банки с прошлогодним вареньем, тщательно завязанные, сквозили зеленым светом;
на бумажных их крышках сама Фенечка написала крупными буквами «кружовник»; Николай Петрович любил особенно это варенье.
Он начал с
большим вниманием глядеть
на нее в церкви, старался заговаривать с нею. Сначала она его дичилась и однажды, перед вечером, встретив его
на узкой тропинке, проложенной пешеходами через ржаное поле, зашла в высокую, густую рожь, поросшую полынью и васильками, чтобы только не попасться ему
на глаза. Он увидал ее головку сквозь золотую сетку колосьев, откуда она высматривала, как зверок, и ласково крикнул ей...
Наступили лучшие дни в году — первые дни июня. Погода стояла прекрасная; правда, издали грозилась опять холера, но жители…й губернии успели уже привыкнуть к ее посещениям. Базаров вставал очень рано и отправлялся версты за две, за три, не гулять — он прогулок без цели терпеть не мог, — а собирать травы, насекомых. Иногда он брал с собой Аркадия.
На возвратном пути у них обыкновенно завязывался спор, и Аркадий обыкновенно оставался побежденным, хотя говорил
больше своего товарища.
Следующий способ, между прочим, в
большом употреблении, «is quite a favourite», [Самый излюбленный (англ.).] как говорят англичане: сановник вдруг перестает понимать самые простые слова, глухоту
на себя напускает.
— Я советую тебе, друг мой, съездить с визитом к губернатору, — сказал он Аркадию, — ты понимаешь, я тебе это советую не потому, чтоб я придерживался старинных понятий о необходимости ездить к властям
на поклон, а просто потому, что губернатор порядочный человек; притом же ты, вероятно, желаешь познакомиться с здешним обществом… ведь ты не медведь, надеюсь? А он послезавтра дает
большой бал.
Молодые люди вошли. Комната, в которой они очутились, походила скорее
на рабочий кабинет, чем
на гостиную. Бумаги, письма, толстые нумера русских журналов,
большею частью неразрезанные, валялись по запыленным столам; везде белели разбросанные окурки папирос.
Тогда он отправлялся в лес и ходил по нем
большими шагами, ломая попадавшиеся ветки и браня вполголоса и ее и себя; или запирался
на сеновал, в сарай, и, упрямо закрывая глаза, заставлял себя спать, что ему, разумеется, не всегда удавалось.
Двадцать пять верст показались Аркадию за целых пятьдесят. Но вот
на скате пологого холма открылась наконец небольшая деревушка, где жили родители Базарова. Рядом с нею, в молодой березовой рощице, виднелся дворянский домик под соломенною крышей. У первой избы стояли два мужика в шапках и бранились. «
Большая ты свинья, — говорил один другому, — а хуже малого поросенка». — «А твоя жена — колдунья», — возражал другой.
В обыкновенное время дворовый мальчик отгонял их
большою зеленою веткой; но
на этот раз Василий Иванович услал его из боязни осуждения со стороны юного поколения.
Она была очень набожна и чувствительна, верила во всевозможные приметы, гаданья, заговоры, сны; верила в юродивых, в домовых, в леших, в дурные встречи, в порчу, в народные лекарства, в четверговую соль, в скорый конец света; верила, что если в светлое воскресение
на всенощной не погаснут свечи, то гречиха хорошо уродится, и что гриб
больше не растет, если его человеческий глаз увидит; верила, что черт любит быть там, где вода, и что у каждого жида
на груди кровавое пятнышко; боялась мышей, ужей, лягушек, воробьев, пиявок, грома, холодной воды, сквозного ветра, лошадей, козлов, рыжих людей и черных кошек и почитала сверчков и собак нечистыми животными; не ела ни телятины, ни голубей, ни раков, ни сыру, ни спаржи, ни земляных груш, ни зайца, ни арбузов, потому что взрезанный арбуз напоминает голову Иоанна Предтечи; [Иоанн Предтеча — по преданию, предшественник и провозвестник Иисуса Христа.
Он встречался с ней
большею частью по утрам рано, в саду или
на дворе; в комнату к ней он не захаживал, и она всего раз подошла к его двери, чтобы спросить его — купать ли ей Митю или нет?
Неожиданный поступок Павла Петровича запугал всех людей в доме, а ее
больше всех; один Прокофьич не смутился и толковал, что и в его время господа дирывались, «только благородные господа между собою, а этаких прощелыг они бы за грубость
на конюшне отодрать велели».
— Право? Посмотрите-ка
на меня, Фенечка (он в первый раз так называл ее…). Вы знаете —
большой грех лгать!
Лестница заскрипела под быстрыми шагами… Он оттолкнул ее от себя прочь и откинулся головой
на подушку. Дверь растворилась — и веселый, свежий, румяный появился Николай Петрович. Митя, такой же свежий и румяный, как и отец, подпрыгивал в одной рубашечке
на его груди, цепляясь голыми ножками за
большие пуговицы его деревенского пальто.
— Гм! Так вы полагаете, что он имел
большое влияние
на Анну Сергеевну?
Вы меня, помнится, вчера упрекнули в недостатке серьезности, — продолжал Аркадий с видом человека, который вошел в болото, чувствует, что с каждым шагом погружается
больше и
больше, и все-таки спешит вперед, в надежде поскорее перебраться, — этот упрек часто направляется… падает…
на молодых людей, даже когда они перестают его заслуживать; и если бы во мне было
больше самоуверенности…
— Да, — повторила Катя, и в этот раз он ее понял. Он схватил ее
большие прекрасные руки и, задыхаясь от восторга, прижал их к своему сердцу. Он едва стоял
на ногах и только твердил: «Катя, Катя…», а она как-то невинно заплакала, сама тихо смеясь своим слезам. Кто не видал таких слез в глазах любимого существа, тот еще не испытал, до какой степени, замирая весь от благодарности и от стыда, может быть счастлив
на земле человек.
Придерживая свой засаленный шлафрок двумя пальцами
на желудке и покуривая трубочку, он с наслаждением слушал Базарова, и чем
больше злости было в его выходках, тем добродушнее хохотал, выказывая все свои черные зубы до единого, его осчастливленный отец.
— Нет, зачем; скажи, что кланяться велел,
больше ничего не нужно. А теперь я опять к моим собакам. Странно! хочу остановить мысль
на смерти, и ничего не выходит. Вижу какое-то пятно… и
больше ничего.
Он уехал из Москвы за границу для поправления здоровья и остался
на жительство в Дрездене, где знается
больше с англичанами и с проезжими русскими.
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник
большой на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Запиши всех, кто только ходил бить челом
на меня, и вот этих
больше всего писак, писак, которые закручивали им просьбы.
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что
на сердце, то и
на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем
больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь
на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Пускай народу ведомо, // Что целые селения //
На попрошайство осенью, // Как
на доходный промысел, // Идут: в народной совести // Уставилось решение, // Что
больше тут злосчастия, // Чем лжи, — им подают.
С утра встречались странникам // Все
больше люди малые: // Свой брат крестьянин-лапотник, // Мастеровые, нищие, // Солдаты, ямщики. // У нищих, у солдатиков // Не спрашивали странники, // Как им — легко ли, трудно ли // Живется
на Руси? // Солдаты шилом бреются, // Солдаты дымом греются — // Какое счастье тут?..