Неточные совпадения
— Впрочем, нет, — прибавил он, внезапно встряхнув своей львиной гривой, — это вздор, и вы правы. Благодарю вас, Наталья Алексеевна, благодарю вас искренно. (Наталья решительно не знала, за что он ее благодарит.) Ваше одно слово напомнило мне мой
долг, указало мне мою
дорогу… Да, я должен действовать. Я не должен скрывать свой талант, если он у меня есть; я не должен растрачивать свои силы на одну болтовню, пустую, бесполезную болтовню, на одни слова…
— Что тут сказать! — возразил Лежнев, — воскликнуть по-восточному: «Аллах! Аллах!» — и положить в рот палец от изумления — вот все, что можно сделать. Он уезжает… Ну!
дорога скатертью. Но вот что любопытно: ведь и это письмо он почел за
долг написать, и являлся он к тебе по чувству
долга… У этих господ на каждом шагу
долг, и все
долг — да
долги, — прибавил Лежнев, с усмешкой указывая на post-scriptum.
Надо было все это бросить и ехать в Казань. И грустно и сладко было. Меня проводили на пароход, первый пароход, на какой я вступал и пускался в путь, не по одной только Волге, а в
долгую дорогу ученья — в аудитории и в жизни, у себя и в чужих землях.
Неточные совпадения
«Неужели я нашел разрешение всего, неужели кончены теперь мои страдания?» думал Левин, шагая по пыльной
дороге, не замечая ни жару, ни усталости и испытывая чувство утоления
долгого страдания. Чувство это было так радостно, что оно казалось ему невероятным. Он задыхался от волнення и, не в силах итти дальше, сошел с
дороги в лес и сел в тени осин на нескошенную траву. Он снял с потной головы шляпу и лег, облокотившись на руку, на сочную, лопушистую лесную траву.
— Во-первых, не качайся, пожалуйста, — сказал Алексей Александрович. — А во вторых,
дорога не награда, а труд. И я желал бы, чтобы ты понимал это. Вот если ты будешь трудиться, учиться для того, чтобы получить награду, то труд тебе покажется тяжел; но когда ты трудишься (говорил Алексей Александрович, вспоминая, как он поддерживал себя сознанием
долга при скучном труде нынешнего утра, состоявшем в подписании ста восемнадцати бумаг), любя труд, ты в нем найдешь для себя награду.
Коли так рассуждать, то и на стульях ездить нельзя; а Володя, я думаю, сам помнит, как в
долгие зимние вечера мы накрывали кресло платками, делали из него коляску, один садился кучером, другой лакеем, девочки в середину, три стула были тройка лошадей, — и мы отправлялись в
дорогу.
После обеда все, которым предстояла
дорога, легли отдыхать и спали крепко и
долгим сном, как будто чуя, что, может, последний сон доведется им вкусить на такой свободе.
— Послушайте, Иван Кузмич! — сказал я коменданту. —
Долг наш защищать крепость до последнего нашего издыхания; об этом и говорить нечего. Но надобно подумать о безопасности женщин. Отправьте их в Оренбург, если
дорога еще свободна, или в отдаленную, более надежную крепость, куда злодеи не успели бы достигнуть.