Басистов катал шарики из хлеба и ни о чем не думал; даже Пигасов молчал и, когда Дарья Михайловна заметила ему, что он очень нелюбезен сегодня, угрюмо ответил: «Когда же я бываю любезным? Это
не мое дело… — и, усмехнувшись горько, прибавил: — Потерпите маленько. Ведь я квас, du prostoï русский квас, а вот ваш камер-юнкер…»
Неточные совпадения
— Да так же,
не нужно. Стоит только взять лист бумаги и написать наверху: Дума; потом начать так: Гой, ты доля
моя, доля! или: Седе казачина Наливайко на кургане!,а там: По-пид горою, no-пид зеленою, грае, грае воропае, гоп! гоп! или что-нибудь в этом роде. И
дело в шляпе. Печатай и издавай. Малоросс прочтет, подопрет рукою щеку и непременно заплачет, — такая чувствительная душа!
— О, нет! я жду многого, но
не для себя… От деятельности, от блаженства деятельности я никогда
не откажусь, но я отказался от наслаждения.
Мои надежды,
мои мечты — и собственное
мое счастие
не имеют ничего общего. Любовь (при этом слове он пожал плечом)… любовь —
не для меня; я… ее
не стою; женщина, которая любит, вправе требовать всего человека, а я уж весь отдаться
не могу. Притом нравиться — это
дело юношей: я слишком стар. Куда мне кружить чужие головы? Дай Бог свою сносить на плечах!
— Вы
не раз слышали
мое мнение о призвании женщин, — возразил с снисходительной улыбкой Рудин. — Вы знаете, что, по-моему, одна Жанна д’Арк могла спасти Францию… Но
дело не в том. Я хотел поговорить о вас. Вы стоите на пороге жизни… Рассуждать о вашей будущности и весело, и
не бесплодно… Послушайте: вы знаете, я ваш друг; я принимаю в вас почти родственное участие… А потому я надеюсь, вы
не найдете
моего вопроса нескромным: скажите, ваше сердце до сих пор совершенно спокойно?
— Нет, я
не сообщил Наталье Алексеевне
моего намерения; но, я знаю, она
разделяет мой образ мыслей.
— Ну, смотри же! — возразила с улыбкой Дарья Михайловна. — Я тебе верю. А третьего
дня, помнишь ли ты, как… Ну,
не буду. Кончено, решено и похоронено.
Не правда ли? Вот я опять тебя узнаю; а то я совсем было втупик пришла. Ну, поцелуй же меня,
моя умница!..
А то, посудите сами: третьего
дня наша предводительша как из пистолета мне в лоб выстрелила; говорит мне, что ей
не нравится
моя тенденция!
Я знал очень хорошо, что я терял, уезжая; но я
не мог сладить с собою, и в один
день, вследствие тяжелой и возмутительной сцены, которой я был свидетелем и которая показала мне
моего приятеля со стороны уже слишком невыгодной, я рассорился с ним окончательно и уехал, бросил барича-педанта, вылепленного из степной муки с примесью немецкой патоки…
— Чем жить даром,
не лучше ли постараться передать другим, что я знаю: может быть, они извлекут из
моих познаний хотя некоторую пользу. Способности
мои недюжинные же наконец, языком я владею… Вот я и решился посвятить себя этому новому
делу. Хлопотно мне было достать место; частных уроков давать я
не хотел; в низших училищах мне делать было нечего. Наконец мне удалось достать место преподавателя в здешней гимназии.
«Вопросы о ее чувствах, о том, что делалось и может делаться в ее душе, это
не мое дело, это дело ее совести и подлежит религии», сказал он себе, чувствуя облегчение при сознании, что найден тот пункт узаконений, которому подлежало возникшее обстоятельство.
— Афанасий Васильевич! вновь скажу вам — это другое. В первом случае я вижу, что я все-таки делаю. Говорю вам, что я готов пойти в монастырь и самые тяжкие, какие на меня ни наложат, труды и подвиги я буду исполнять там. Я уверен, что
не мое дело рассуждать, что взыщется <с тех>, которые заставили меня делать; там я повинуюсь и знаю, что Богу повинуюсь.
Неточные совпадения
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь
мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я
не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом
деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа
моя жаждет просвещения.
Городничий. Ах, боже
мой, вы всё с своими глупыми расспросами!
не дадите ни слова поговорить о
деле. Ну что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
Да я-то знаю — годится или
не годится; это
мое дело, мошенник такой!
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего
не знаешь и
не в свое
дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак
не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна,
не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать
моим чувствам,
не то я смертью окончу жизнь свою».
Унтер-офицерша. По ошибке, отец
мой! Бабы-то наши задрались на рынке, а полиция
не подоспела, да и схвати меня. Да так отрапортовали: два
дни сидеть
не могла.