Неточные совпадения
Новый звонок возвестил окончание обеда. Опять та же дежурная старшая прочла молитву, и институтки выстроились парами, чтобы подняться в
классы.
Действительно, в коридоре, окруженный младшими
классами, сверкая золотым наперсным крестом на
новой лиловой рясе, нам улыбался отец Филимон, пришедший полюбоваться весельем своих «деточек».
Между ними была и Бельская. Прежде чем пойти на амвон, она, еще раз оглянувшись на
класс, шепнула «простите» каким-то
новым, присмиревшим голосом.
Какая-то
новая, трогательно-беспомощная сидела теперь передо мною Нина, но мне она казалась вдесятеро лучше и милее несколько гордой и предприимчивой девочки, любимицы
класса…
Я засмеялась. Рассуждения четырнадцатилетней девочки, «бабушки
класса», как мы ее называли (она была старше нас всех), несказанно рассмешили меня. Однако оставить ее на произвол судьбы я не решилась, и с грехом пополам мы прошли с Ренн историю
Нового, Ветхого завета и необходимые молитвы. А время не шло, а бежало…
В 9 часов утра в
класс вошли начальство и экзаменаторы-ассистенты. После прочитанной молитвы «Пред ученьем» все разместились за длинным зеленым столом, и отец Филимон, смешав билеты, начал вызывать воспитанниц. Он был в
новой темно-синей рясе и улыбался ласково и ободряюще. «Сильные» вызывались в конце, «слабых» же экзаменовали раньше.
Но я догадываюсь, что эти размышления должны быть тяжелы, несносны для самолюбия и сердца — если оное налицо имеется, ибо натуральная история нынче обогатилась
новым классом очень милых и красивых существ — именно классом женщин без сердца.
Неточные совпадения
Но к старым идолам добавлен
новый — рабочий
класс, и вера в неизбежность человеческих жертвоприношений продолжает существовать.
—
Новое течение в литературе нашей — весьма показательно. Говорят, среди этих символистов, декадентов есть талантливые люди. Литературный декаданс указывал бы на преждевременное вырождение
класса, но я думаю, что у нас декадентство явление подражательное, юнцы наши подражают творчеству жертв и выразителей психического распада буржуазной Европы. Но, разумеется, когда подрастут — выдумают что-нибудь свое.
И вот, безболезненно порвав связь с женщиной, закончив полосу жизни, чувствуя себя свободным, настроенный лирически мягко, он — который раз? — сидит в вагоне второго
класса среди давно знакомых, обыкновенных людей, но сегодня в них чувствуется что-то
новое и они возбуждают не совсем обыкновенные мысли.
Написав вчера главу, в которой сильно досталось некоторым чиновникам первых двух
классов за то, что они помешали ему, как он формулировал это, спасти Россию от погибели, в которую увлекали ее теперешние правители, — в сущности же только за то, что они помешали ему получать больше, чем теперь, жалованья, он думал теперь о том, как для потомства всё это обстоятельство получит совершенно
новое освещение.
Все это мы успели заметить и оценить до последней пуговицы и до слишком широких лацканов синего фрака, пока
новый учитель ходил по
классу. Нам казалось странным и немного дерзким то обстоятельство, что он ведет себя так бесцеремонно, точно нас, целого
класса, здесь вовсе не существует.