Неточные совпадения
— Боже мой, Миличка, ты все еще здесь, a тебя там хватились. Ищут. Никому и в голову
не пришло, конечно, заглянуть сюда. Кузьмичиха наша волнуется страшно, и, кажется, думает,
что ты сбежала совсем. Потеха! Куда скрылась «млада сербка»,
не знает никто, кроме вашей покорной слуги, конечно. A ты притихла, как мышка, тебе и горя мало. И про Нюшу свою забыла совсем. Хороша, нечего сказать! — и маленькая Горелова укоризненно покачивает головкой.
Знала и то,
что с минуты объявления войны Австрией Сербии, молодая девушка
не найдет себе ни минуты покоя, находясь вдали от родины и семьи.
Но ответа нет. Только слышно шуршанье бумаги в прихожей. Очевидно, Милица читает письмо…
Что же она медлит, однако? Почему
не возвращается в маленькую, уютную столовую?
Что с ней? Тетя Родайка, начиная волноваться, невольно поднимается со стула и идет
узнать, в
чем дело.
—
Не ты ли это, Карл? — звучит уже много тише голос австрийца. — Я так и
знал,
что ты вернешься, рано или поздно, товарищ… Так-то лучше, поверь… Долг перед родиной должен был заставить тебя раскаяться в таком поступке. Вот, получай, однако… Бросаю тебе канат… Ловишь? Поймал? Прекрасно?.. Спеши же… Да тише.
Не то проснутся наши и развязка наступит раньше, нежели ты этого ожидаешь, друг. [За дезертирство, т. е. бегство из рядов армии во время войны, полагается смертная казнь.]
Милица
не может ответить ни слова на эти простые, хорошие, полные участия и несущие ей такое облегчение слова.
Не может сказать ни того, кто она, ни где живет. Легкая краска покрывает до сих пор бледные, без признака румянца, щеки… Она молчит,
не зная,
что отвечать, — робкая и смущенная, как маленькая девочка… Тогда юноша-гимназист первый приходит к ней на помощь. Энергичным движением он берет её руку в свою и говорит решительным тоном...
Разумеется, в гимназии
не должны
знать об этом, а то
не отпустят или,
что еще хуже, вернут с дороги.
— Я
не знаю, куда вы будете стараться устроить меня, Горя, но повторяю вам еще раз,
что с одинаковым восторгом я стану ухаживать за вашими ранеными воинами, с тем же восторгом буду производить разведки, или участвовать в самом бою в числе ваших стрелков…
— Как благодарить вас уже и
не знаю, глубоким, прочувственным голосом проронила она. — Но думаю,
что сам Господь Бог сделает это лучше и мудрее, нежели я, Горя…
Начальнику отряда, высланного вперед командиром корпуса, приказано было занять эту деревушку.
Не было ни малейшего сомнения в том,
что австрийцы находились в селении, но в какую силу можно было насчитывать засевшего там неприятеля, этого
не знал ни сам капитан Любавин, приблизившийся под прикрытием леса первым со своей ротой к передовым позициям врага, и никто из его команды.
Но и тут Милица утешала себя мыслью,
что, когда, даст Бог, окончится со славой для русско-сербского союзнического оружия война и вернется она домой, — отец,
узнав побуждение, толкнувшее ее на поле военных действий,
не станет бранить и упрекать свою Милицу…
Милица опасалась, чтобы как-нибудь
не открылась она, чтобы
не узнали в роте,
что она —
не мальчик-разведчик, a убежавшая воспитанница одного из Петроградских учебных заведений.
— Митя, — серьезно поправила своего друга Милица. — Страшно боюсь всегда, чтобы ты
не назвал меня как-нибудь моим настоящим именем в присутствии посторонних. Тогда — конец:
узнают,
что я девушка и вернут домой.
— Беги, спасайся! Скажи нашим все,
что успели
узнать… Беги, пока тебя
не схватили!..
Милица
знала, чувствовала,
что погоня
не замедлит помчаться за ней. Она уже слышала ответные выстрелы за своей спиной, слышала поднявшуюся сразу позади неё в селении суматоху и характерное гиканье, подбадривающее коней. Её лошадь, прекрасный быстроногий скакун, мчал ее с поразительной быстротой, возбуждаемый выстрелами через каждый определенный промежуток времени раздававшийся y него под ухом.
— Ага, великолепно! Это много облегчит нашу задачу. Теперь извольте мне отвечать безо всяких уверток и лукавств. Помните,
что от вашего ответа будет зависеть
не только благополучие ваше, но и самая жизнь. Итак, я хочу
знать, где русские?
— Праздный вопрос, господин полковник, потому
что я думаю, вы сами лучше меня
знаете, где находятся сейчас наши славные, доблестные войска, и
не имеет смысла еще раз напоминать вам и про их героическое вступление в Восточную Пруссию и ив Галицию…
— Я буду чрезвычайно счастлив, господин лейтенант, если вы прикажете развязать мне руки, потому
что я
не злодей и
не преступник, да и тем, насколько я
знаю, дают некоторую свободу перед казнью. Так вот, пожалуйста, прикажите меня развязать. A еще передайте вашему полковнику, пославшему вас,
что вероятно он имеет превратное мнение о нас, русских. Еще раз повторяю, изменников и предателей еще
не было среди нас никого и никогда!
Иоле
знал,
что y Танасио
не может быть легко на сердце. Ведь дома y брата осталась любимая жена Милена и четверо мал мала меньше ребят, его, Иолиных, племянников и племянниц. A ведь, Бог
знает,
что ожидало их отряд впереди… Бог
знает, сколько пройдет еще времени, пока подоспеет к ним на помощь сербское войско. И как долго придется принимать своей грудью удары многочисленного врага!
— Да пальцы-то… Ничего
не поделаешь с ним, братцы… Палит издали, проклятый, во как палит. Так нешто пуля-то али снаряд тебе разбирает, где голова, где тебе руки… A уж жаркое нынче дело было,
что и говорить. У кумы на именинах такого веселья
не было. Хошь орешков — он тебе орешков даст, досыта, сколько влезет, из пулемета
знай получай, на радостях, a захочешь арбуза, либо дыни…
— A
знаешь, Горя, мне почему-то кажется,
что там за лесом должны быть непременно холмы, и если
не такие большие, как тот высокий на берегу реки, занятый ими, то, может быть…
— Ну,
что касается до бодрствования, то на это я вовсе сейчас неспособен. Поступайте, как
знаете, детки мои, a я слуга покорный, маяться больше
не желаю.
— Слушай, мальчуган, ты, говоря по совести, отвечай-ка уж лучше.
Не выгодно тебе, клянусь Мадонной, ссориться с нами. Поймали мы тебя на самом месте преступления, так уж все улики, значит, налицо и тебе
не миновать петли, если
не принесешь чистосердечного признания, и
не расскажешь нам зачем пожаловал сюда, и
что тебе удалось
узнать и разведать.
Если же она обнаружит знание немецкого языка, то этим попадет, конечно, еще в большую беду; уж тогда-то ее примут за шпиона наверняка, потому
что, какой же крестьянский подросток из Галицийского края,
не зная своего родного языка, будет
знать немецкий?
— Вот тебе раз!
Что это вам пришла за ерунда в голову, мой милейший коллега, — загоготал своим грубым, резким смехом рябой австриец. — Да сами-то мы
не начальники здесь разве, если желаете
знать? В этом сарае, по крайней мере?
Неточные совпадения
Добчинский. При мне-с
не имеется, потому
что деньги мои, если изволите
знать, положены в приказ общественного призрения.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло!
Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в
чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я
не могу жить без Петербурга. За
что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только одно слово:
что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и
не узнали! А все проклятое кокетство; услышала,
что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает,
что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Как бы, я воображаю, все переполошились: «Кто такой,
что такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и
не знают,
что такое значит «прикажете принять».