Неточные совпадения
И только, когда синие, сейчас заплаканные, с припухшими
веками, глаза Милицы обвели собравшихся в кружок девушек, a глубокий, низкий, грудной голос её прозвучал над всеми этими склоненными головками, многие из них опомнились и
подняли на говорившую влажные от слез глаза..
И вот в одно из таких мгновений она ясно почувствовала, что отделяется от земли. Чьи-то сильные руки
поднимают ее с сена… Ее отяжелевшая голова опускается на чье-то плечо… Сквозь полусознание мелькают лица спящих австрийцев перед глазами… Бледный свет фонаря слабо мигает, борясь с серым рассветом раннего утра… Вдруг, свежая, холодная струя воздуха врывается ей в легкие, приятно холодит голову, будит сознание, бодрит тело, и Милица приподнимает с трудом
веки, сделав невероятное усилие над собой.
— А она — умная! Она смеется, — сказал Самгин и остатком неомраченного сознания понял, что он, скандально пьянея, говорит глупости. Откинувшись на спинку стула, он закрыл глаза, сжал зубы и минуту, две слушал грохот барабана, гул контрабаса, веселые вопли скрипок. А когда он
поднял веки — Брагина уже не было, пред ним стоял официант, предлагая холодную содовую воду, спрашивая дружеским тоном:
Неточные совпадения
Кто был то, что называют тюрюк, то есть человек, которого нужно было
подымать пинком на что-нибудь; кто был просто байбак, лежавший, как говорится, весь
век на боку, которого даже напрасно было
подымать: не встанет ни в каком случае.
Быть может, он для блага мира // Иль хоть для славы был рожден; // Его умолкнувшая лира // Гремучий, непрерывный звон // В
веках поднять могла. Поэта, // Быть может, на ступенях света // Ждала высокая ступень. // Его страдальческая тень, // Быть может, унесла с собою // Святую тайну, и для нас // Погиб животворящий глас, // И за могильною чертою // К ней не домчится гимн времен, // Благословение племен.
— Я Николая Петровича одного на свете люблю и
век любить буду! — проговорила с внезапною силой Фенечка, между тем как рыданья так и
поднимали ее горло, — а что вы видели, так я на Страшном суде скажу, что вины моей в том нет и не было, и уж лучше мне умереть сейчас, коли меня в таком деле подозревать могут, что я перед моим благодетелем, Николаем Петровичем…
Рядом с ним явился старичок, накрытый красным одеялом, поддерживая его одною рукой у ворота, другую он
поднимал вверх, но рука бессильно падала. На сморщенном, мокром от слез лице его жалобно мигали мутные, точно закоптевшие глаза, а
веки были красные, как будто обожжены.
Она опять близко подвинулась к нему и наклонила еще голову;
веки были опущены совсем… Она почти дрожала. Он отдал письмо: она не
поднимала головы, не отходила.