Мулла приблизился. Я не без тайного волнения смотрела на заклятого
врага моего отца, на человека, громившего мою мать за то, что она перешла в христианскую веру, несмотря на его запрещение.
Неточные совпадения
Но наше счастье длилось недолго. Прошло всего несколько месяцев после того блаженного дня, как вдруг
моя бедная дорогая мама тяжко заболела и скончалась. Говорят, она зачахла от тоски по родному аулу, который не могла даже навещать, боясь оскорблений со стороны фанатиков-татар и непримиримого
врага ее — старого муллы.
Я взглянула на говорившую. У нее было сердитое и важное лицо. Потом я встретила взгляд
моего отца. Он стал мрачным и суровым, каким я не раз видела его во время гнева. Напоминание о
моей покойной деде со стороны ее
врага (бабушка не хотела видеть
моей матери и никогда не бывала у нас при ее жизни) не растрогало, а скорее рассердило его.
Я не любила Родам за ее чрезмерную привязанность к
моему врагу Юлико, с которым она, взапуски с Андро, нянчилась, как с коронованным принцем. Я передернула плечами (эту привычку я переняла от отца) и стала медленно подниматься в комнаты бабушки.
— Слушай же, — снова произнес, не сводя с меня горящих глаз, Абрек, — это не сазандар, а дочь
моего врага — русского генерала князя Джаваха-оглы-Джамата.
Потом, повернувшись в сторону
моего врага, он сказал...
Судьба решительно восстала против меня: в головах
моих помещалась постель злой девочки с ангельским личиком, а рядом со мною была постель шустрой Бельской —
моего главного гонителя и
врага.
Тогда из толпы выдвинулся
мой враг — Бельская.
И я поняла их, эти взволнованные, испуганные лица
моих недавних
врагов. Поняла и… решилась.
Каково же было
мое изумление и негодование, когда я увидела
мою Люду,
моего единственного первого друга, между Маней Ивановой и торжествующей Крошкой —
моими злейшими
врагами!.. Я сразу поняла, что они воспользовались нашею ссорою с Людою, чтобы, назло мне, привлечь ее к себе и сделать ее подругою, товаркою. Их я поняла, но Люда, Люда, как она согласилась подружиться с ними?.. Неужели она не догадалась, сколько обиды и горечи нанесла этим поступком
моему и без того измученному сердцу? А я так любила ее!..
Сказано — сделано. Не привыкшая останавливаться перед раз задуманным решением, я храбро полезла в рыхлый снег и протянула руку за вороной. Но глупая птица не понимала, казалось,
моих добрых намерений. Прихрамывая, она заковыляла от нас по всей аллее, точно мы были ее злейшие
враги.
Он молился о всех благодетелях своих (так он называл тех, которые принимали его), в том числе о матушке, о нас, молился о себе, просил, чтобы бог простил ему его тяжкие грехи, твердил: «Боже, прости
врагам моим!» — кряхтя поднимался и, повторяя еще и еще те же слова, припадал к земле и опять поднимался, несмотря на тяжесть вериг, которые издавали сухой резкий звук, ударяясь о землю.
— Да — о погоде! У меня голуби ожирели, — тоскливо хрипел он, показывая в потолок пальцем цвета моркови. — Лучшая охота в городе, два раза премирована, москвичам носы утер. Тут есть такой подлец, Блинов, трактирщик,
враг мой, подстрелил у меня Херувима, лучшего турмана во всей России, — дробь эту он, убийца, получит в морду себе…
— Да, правда: он злой, негодный человек,
враг мой был, не любила я его! Чем же кончилось? Приехал новый губернатор, узнал все его плутни и прогнал! Он смотался, спился, своя же крепостная девка завладела им — и пикнуть не смел. Умер — никто и не пожалел!
Давить и мучить я никого не хочу и не буду; но я знаю, что если б захотел погубить такого-то человека,
врага моего, то никто бы мне в том не воспрепятствовал, а все бы подслужились; и опять довольно.
— Признаю себя виновным в пьянстве и разврате, — воскликнул он каким-то опять-таки неожиданным, почти исступленным голосом, — в лени и в дебоширстве. Хотел стать навеки честным человеком именно в ту секунду, когда подсекла судьба! Но в смерти старика,
врага моего и отца, — не виновен! Но в ограблении его — нет, нет, не виновен, да и не могу быть виновным: Дмитрий Карамазов подлец, но не вор!
Неточные совпадения
— Ах, Боже
мой, это было бы так глупо! — сказала Анна, и опять густая краска удовольствия выступила на ее лице, когда она услыхала занимавшую ее мысль, выговоренную словами. — Так вот, я и уезжаю, сделав себе
врага в Кити, которую я так полюбила. Ах, какая она милая! Но ты поправишь это, Долли? Да!
Мой бедный Ленский! за могилой // В пределах вечности глухой // Смутился ли, певец унылый, // Измены вестью роковой, // Или над Летой усыпленный // Поэт, бесчувствием блаженный, // Уж не смущается ничем, // И мир ему закрыт и нем?.. // Так! равнодушное забвенье // За гробом ожидает нас. //
Врагов, друзей, любовниц глас // Вдруг молкнет. Про одно именье // Наследников сердитый хор // Заводит непристойный спор.
Вы согласитесь,
мой читатель, // Что очень мило поступил // С печальной Таней наш приятель; // Не в первый раз он тут явил // Души прямое благородство, // Хотя людей недоброхотство // В нем не щадило ничего: //
Враги его, друзья его // (Что, может быть, одно и то же) // Его честили так и сяк. //
Врагов имеет в мире всяк, // Но от друзей спаси нас, Боже! // Уж эти мне друзья, друзья! // Об них недаром вспомнил я.
Он весел был. Чрез две недели // Назначен был счастливый срок. // И тайна брачныя постели // И сладостной любви венок // Его восторгов ожидали. // Гимена хлопоты, печали, // Зевоты хладная чреда // Ему не снились никогда. // Меж тем как мы,
враги Гимена, // В домашней жизни зрим один // Ряд утомительных картин, // Роман во вкусе Лафонтена… //
Мой бедный Ленский, сердцем он // Для оной жизни был рожден.
«
Мой секундант? — сказал Евгений, — // Вот он:
мой друг, monsieur Guillot. // Я не предвижу возражений // На представление
мое; // Хоть человек он неизвестный, // Но уж, конечно, малый честный». // Зарецкий губу закусил. // Онегин Ленского спросил: // «Что ж, начинать?» — «Начнем, пожалуй», — // Сказал Владимир. И пошли // За мельницу. Пока вдали // Зарецкий наш и честный малый // Вступили в важный договор, //
Враги стоят, потупя взор.