— Лишиться Владимира Николаевича, лишиться нашего любимого «маэстро» — значит не существовать,
не видеть солнца, цветов жизни и не дышать ароматом радости.
— Мы оба сели у окна, — угрюмо продолжал слесарь, — сели так, чтобы нас
не видело солнце, и вот слышим нежный голосок блондинки этой — она с подругой и доктором идет по саду, за окном, и говорит на французском языке, который я хорошо понимаю.
Лондон положительно ошеломил его своей, несколько мрачной, подавляющей грандиозностью и движением на улицах толпы куда-то спешивших людей, деловитых, серьезных и с виду таких же неприветливых, как и эти прокоптелые серые здания и как самая погода: серая, пронизывающая, туманная, заставляющая зажигать газ на улицах и в витринах магазинов чуть ли не с утра. Во все время пребывания в Лондоне Володя ни разу
не видел солнца, а если и видел, то оно казалось желтым пятном сквозь густую сетку дыма и тумана.
«Кажется, столько во мне этой силы теперь, — говорит Дмитрий Карамазов, — что я все поборю, все страдания, только чтобы сказать и говорить себе поминутно: я есмь! В тысяче мук — я есмь, в пытке корчусь, — но есмь! В столпе сижу, но и я существую, солнце вижу, а
не вижу солнца, то знаю, что оно есть».
Неточные совпадения
Он сошел вниз, избегая подолгу смотреть на нее, как на
солнце, но он
видел ее, как
солнце, и
не глядя.
Разве
не молодость было то чувство, которое он испытывал теперь, когда, выйдя с другой стороны опять на край леса, он
увидел на ярком свете косых лучей
солнца грациозную фигуру Вареньки, в желтом платье и с корзинкой шедшей легким шагом мимо ствола старой березы, и когда это впечатление вида Вареньки слилось в одно с поразившим его своею красотой видом облитого косыми лучами желтеющего овсяного поля и за полем далекого старого леса, испещренного желтизною, тающего в синей дали?
Но ошибался он: Евгений // Спал в это время мертвым сном. // Уже редеют ночи тени // И встречен Веспер петухом; // Онегин спит себе глубоко. // Уж
солнце катится высоко, // И перелетная метель // Блестит и вьется; но постель // Еще Евгений
не покинул, // Еще над ним летает сон. // Вот наконец проснулся он // И полы завеса раздвинул; // Глядит — и
видит, что пора // Давно уж ехать со двора.
Решась кокетку ненавидеть, // Кипящий Ленский
не хотел // Пред поединком Ольгу
видеть, // На
солнце, на часы смотрел, // Махнул рукою напоследок — // И очутился у соседок. // Он думал Оленьку смутить, // Своим приездом поразить; //
Не тут-то было: как и прежде, // На встречу бедного певца // Прыгнула Оленька с крыльца, // Подобна ветреной надежде, // Резва, беспечна, весела, // Ну точно та же, как была.
Он поднял глаза и
увидел стоявшую у окна красавицу, какой еще
не видывал отроду: черноглазую и белую, как снег, озаренный утренним румянцем
солнца.