Неточные совпадения
«Мы бедны, — говорила песенка, — но мы рабочие люди,
у нас здоровые руки. Мы темны, но мы не глупы и хотим света. Будем учиться — знание освободит нас; будем трудиться — труд обогатит нас, — это дело пойдет, —
поживем, доживем —
Это, я знаю,
у вас в книгах писано, Верочка, что только нечестным да злым и хорошо
жить на свете.
А
у вас в книгах, Верочка, написано, что не годится так
жить, — а ты думаешь, я этого не знаю?
Да в книгах-то
у вас написано, что коли не так
жить, так надо все по — новому завести, а по нынешнему заведенью нельзя так
жить, как они велят, — так что ж они по новому-то порядку не заводят?
— Да, — сказал статский, лениво потягиваясь: — ты прихвастнул, Сторешников;
у вас дело еще не кончено, а ты уж наговорил, что
живешь с нею, даже разошелся с Аделью для лучшего заверения нас. Да, ты описывал нам очень хорошо, но описывал то, чего еще не видал; впрочем, это ничего; не за неделю до нынешнего дня, так через неделю после нынешнего дня, — это все равно. И ты не разочаруешься в описаниях, которые делал по воображению; найдешь даже лучше, чем думаешь. Я рассматривал: останешься доволен.
— Жюли, будь хладнокровнее. Это невозможно. Не он, так другой, все равно. Да вот, посмотри, Жан уже думает отбить ее
у него, а таких Жанов тысячи, ты знаешь. От всех не убережешь, когда мать хочет торговать дочерью. Лбом стену не прошибешь, говорим мы, русские. Мы умный народ, Жюли. Видишь, как спокойно я
живу, приняв этот наш русский принцип.
Потом вдруг круто поворотила разговор на самого учителя и стала расспрашивать, кто он, что он, какие
у него родственники, имеют ли состояние, как он
живет, как думает
жить; учитель отвечал коротко и неопределенно, что родственники есть,
живут в провинции, люди небогатые, он сам
живет уроками, останется медиком в Петербурге; словом сказать, из всего этого не выходило ничего.
— Нынче поутру Кирсанов дал мне адрес дамы, которая назначила мне завтра быть
у нее. Я лично незнаком с нею, но очень много слышал о ней от нашего общего знакомого, который и был посредником. Мужа ее знаю я сам, — мы виделись
у этого моего знакомого много раз. Судя по всему этому, я уверен, что в ее семействе можно
жить. А она, когда давала адрес моему знакомому, для передачи мне, сказала, что уверена, что сойдется со мною в условиях. Стало быть, мой друг, дело можно считать почти совершенно конченным.
«Как отлично устроится, если это будет так, — думал Лопухов по дороге к ней: — через два, много через два с половиною года, я буду иметь кафедру. Тогда можно будет
жить. А пока она
проживет спокойно
у Б., — если только Б. действительно хорошая женщина, — да в этом нельзя и сомневаться».
— Все основано на деньгах, говорите вы, Дмитрий Сергеич;
у кого деньги,
у того власть и право, говорят ваши книги; значит, пока женщина
живет на счет мужчины, она в зависимости от него, — так — с, Дмитрий Сергеич?
Порядок их жизни устроился, конечно, не совсем в том виде, как полушутя, полусерьезно устраивала его Вера Павловна в день своей фантастической помолвки, но все-таки очень похоже на то. Старик и старуха,
у которых они поселились, много толковали между собою о том, как странно
живут молодые, — будто вовсе и не молодые, — даже не муж и жена, а так, точно не знаю кто.
— Нашел чему приравнять! Между братом да сестрой никакой церемонности нет, а
у них как? Он встанет, пальто наденет и сидит, ждет, покуда самовар принесешь. Сделает чай, кликнет ее, она тоже уж одета выходит. Какие тут брат с сестрой? А ты так скажи: вот бывает тоже, что небогатые люди, по бедности,
живут два семейства в одной квартире, — вот этому можно приравнять.
— Засмеялась:
живем, говорит. Так отчего же
у вас заведенье такое, что вы неодетая не видите его, точно вы с ним не
живете? — Да это, говорит, для того, что зачем же растрепанной показываться? а секты тут никакой нет. — Так что же такое? говорю. — А для того, говорит, что так-то любви больше, и размолвок нет.
«Как
у меня доставало силы
жить в таких гадких стеснениях? Как я могла дышать в этом подвале? И не только
жила, даже осталась здорова. Это удивительно, непостижимо. Как я могла тут вырасти с любовью к добру? Непонятно, невероятно», думала Вера Павловна, возвращаясь домой, и чувствовала себя отдыхающей после удушья.
Мы с мужем
живем, как вы знаете, без нужды: люди не богатые, но всего
у нас довольно.
По этим родственным отношениям три девушки не могли поселиться на общей квартире:
у одной мать была неуживчивого характера;
у другой мать была чиновница и не хотела
жить вместе с мужичками,
у третьей отец был пьяница.
Сами они
жили в одних комнатах, по две, по три в одной; их родственники или родственницы расположились по своим удобствам:
у двух старух были особые комнаты
у каждой, остальные старухи
жили вместе.
Всему велся очень точный счет, чтобы вся компания
жила твердою мыслью, что никто ни
у кого не в обиде, никто никому не в убыток.
— Нет, Вера Павловна,
у меня другое чувство. Я вам хочу сказать, какой он добрый; мне хочется, чтобы кто-нибудь знал, как я ему обязана, а кому сказать кроме вас? Мне это будет облегчение. Какую жизнь я вела, об этом, разумеется, нечего говорить, — она
у всех таких бедных одинакая. Я хочу сказать только о том, как я с ним познакомилась. Об нем так приятно говорить мне; и ведь я переезжаю к нему
жить, — надобно же вам знать, почему я бросаю мастерскую.
«Ныне я ждала своего друга Д. на бульваре, подле Нового моста: там
живет дама,
у которой я думала быть гувернанткою.
Вышел из 2–го курса, поехал в поместье, распорядился, победив сопротивление опекуна, заслужив анафему от братьев и достигнув того, что мужья запретили его сестрам произносить его имя; потом скитался по России разными манерами: и сухим путем, и водою, и тем и другою по обыкновенному и по необыкновенному, — например, и пешком, и на расшивах, и на косных лодках, имел много приключений, которые все сам устраивал себе; между прочим, отвез двух человек в казанский, пятерых — в московский университет, — это были его стипендиаты, а в Петербург, где сам хотел
жить, не привез никого, и потому никто из нас не знал, что
у него не 400, а 3 000 р. дохода.
А я вспомнил и больше: в то лето, три — четыре раза, в разговорах со мною, он, через несколько времени после первого нашего разговора, полюбил меня за то, что я смеялся (наедине с ним) над ним, и в ответ на мои насмешки вырывались
у него такого рода слова: «да, жалейте меня, вы правы, жалейте: ведь и я тоже не отвлеченная идея, а человек, которому хотелось бы
жить.
Был еще слух, что молодой русский, бывший помещик, явился к величайшему из европейских мыслителей XIХ века, отцу новой философии, немцу, и сказал ему так: «
у меня 30 000 талеров; мне нужно только 5 000; остальные я прошу взять
у меня» (философ
живет очень бедно).
— «Ты хорошо
живешь, ты любишь хороший стол, часто
у тебя бывает такой обед?» — «Несколько раз в год».
То есть нищий перед недавним; но так, без сравнения с недавним, он
жил хорошо:
у него осталась доля в каком-то стеариновом заводе, и он, не вешая носа, сделался управляющим этого завода с хорошим жалованьем.
— Вы все говорите о недостаточности средств
у нас, девушек, делать основательный выбор. Вообще это совершенная правда. Но бывают исключительные случаи, когда для основательности выбора и не нужно такой опытности. Если девушка не так молода, она уж может знать свой характер. Например, я свой характер знаю, и видно, что он уже не изменится. Мне 22 года. Я знаю, что нужно для моего счастия:
жить спокойно, чтобы мне не мешали
жить тихо, больше ничего.