Неточные совпадения
— Да, ваша мать не была его сообщницею и теперь очень раздражена против него. Но я хорошо
знаю таких людей,
как ваша мать. У них никакие чувства не удержатся долго против денежных расчетов; она скоро опять примется ловить жениха, и чем это может кончиться, бог
знает; во всяком случае, вам будет очень
тяжело. На первое время она оставит вас в покое; но я вам говорю, что это будет не надолго. Что вам теперь делать? Есть у вас родные в Петербурге?
— Ах, но если бы вы
знали, мой друг,
как тяжело,
тяжело мне оставаться здесь. Когда мне не представлялось близко возможности избавиться от этого унижения, этой гадости, я насильно держала себя в каком-то мертвом бесчувствии. Но теперь, мой друг, слишком душно в этом гнилом, гадком воздухе.
— Настасья Борисовна, я имела такие разговоры,
какой вы хотите начать. И той, которая говорит, и той, которая слушает, — обеим
тяжело. Я вас буду уважать не меньше, скорее больше прежнего, когда
знаю теперь, что вы иного перенесли, но я понимаю все, и не слышав. Не будем говорить об этом: передо мною не нужно объясняться. У меня самой много лет прошло тоже в больших огорчениях; я стараюсь не думать о них и не люблю говорить о них, — это
тяжело.
То,
знаете, кровь кипит, тревожно что-то, и в сладком чувстве есть
как будто какое-то мученье, так что даже
тяжело это, хотя нечего и говорить,
какое это блаженство, что за такую минуту можно, кажется, жизнью пожертвовать, — да и жертвуют, Вера Павловна; значит, большое блаженство, а все не то, совсем не то.
Неточные совпадения
— Ах,
какой вздор! — продолжала Анна, не видя мужа. — Да дайте мне ее, девочку, дайте! Он еще не приехал. Вы оттого говорите, что не простит, что вы не
знаете его. Никто не
знал. Одна я, и то мне
тяжело стало. Его глаза, надо
знать, у Сережи точно такие же, и я их видеть не могу от этого. Дали ли Сереже обедать? Ведь я
знаю, все забудут. Он бы не забыл. Надо Сережу перевести в угольную и Mariette попросить с ним лечь.
— Я
знаю, — перебила она его, —
как тяжело твоей честной натуре лгать, и жалею тебя. Я часто думаю,
как для меня ты погубил свою жизнь.
― Да, да, ― сказала она, видимо стараясь отогнать ревнивые мысли. ― Но если бы ты
знал,
как мне
тяжело! Я верю, верю тебе… Так что ты говорил?
― Скоро, скоро. Ты говорил, что наше положение мучительно, что надо развязать его. Если бы ты
знал,
как мне оно
тяжело, что бы я дала за то, чтобы свободно и смело любить тебя! Я бы не мучалась и тебя не мучала бы своею ревностью… И это будет скоро, но не так,
как мы думаем.
―
Как я рад, ― сказал он, ― что ты
узнаешь ее. Ты
знаешь, Долли давно этого желала. И Львов был же у нее и бывает. Хоть она мне и сестра, ― продолжал Степан Аркадьич, ― я смело могу сказать, что это замечательная женщина. Вот ты увидишь. Положение ее очень
тяжело, в особенности теперь.